Повести Ф.М. Достоевского 1840-х гг. В оценке А.В. Дружинина - Rus tili va adabiyoti - Diplom ishlar

Повести Ф.М. Достоевского 1840-х гг. В оценке А.В. Дружинина

Yuklangan vaqt:

30.09.2019

Ko'chirishlar soni:

0

Hajmi:

369.5 KB

Ko'chirib olish

« ПОВЕСТИ Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО 1840-Х ГГ. В ОЦЕНКЕ А.В. ДРУЖИНИНА » ВВЕДЕНИЕ Глава I . ЭСТЕТИЧЕСКИЕ ВОЗЗРЕНИЯ А.В. ДРУЖИНИНА КОНЦА 40- х ГОДОВ XIX ВЕКА Глава II . А.В. ДРУЖИНИН О ПОВЕСТИ Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО «СЛАБОЕ СЕРДЦЕ» Глава III . ПОВЕСТЬ Ф.М.ДОСТОЕВСКОГО «БЕЛЫЕ НОЧИ» В ВОСПРИЯТИИ А.В. ДРУЖИНИНА ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ « Верно говорят о том, что не знающий своего родного языка не знает своей родословной, своих корней. У этого человека нет будущего. Не познав языка человека, никогда не познаешь его души. Но абсолютно неверно, если наше желание и стремление изучать родной язык противопоставляется русскому языку, послужит поводом для нарушения отношений с нашими русскими братьями» 1 . Да, действительно, русский язык – велик. На этом языке созданы мировые шедевры. В том отношении огромная роль принадлежит русской литературе XIX века, по праву получившем название «Золотого века». В нашей работе мы обратились к анализу творчества великого русского писателя Ф.М.Достоевского. Предметом нашего исследования являются критические отзывы А.В. Дружинина о повестях Ф.М. Достоевского 40-х гг. – «Слабое сердце», «Белые ночи». Нельзя сказать, что, анализируя творчество Дружинина и Достоевского, литературоведы не касались рассматриваемой проблемы. Так, Б.Ф. Егоров в статье «Проза А.В. Дружинина» обратил внимание на то, что «озлобленная душа Сакса, героя повести Дружинина «Полинька Сакс», в какой-то степени – отдаленное предвестие будущих персонажей Достоевского» 2 . В чертах Вальховского (роман Дружинина «Жюли») он усматривает черты князя Валковского из «Униженных и оскорбленных». Достоевская стилистика усматривается им и в образе изломанного и издерганного Кости («Рассказ Алексея Дмитрича»), который, по выражению исследователя, «вписался бы в круг «мальчиков» из «Братьев Карамазовых» 3 . В образе Лели, главной героини повести «Лола Монтес» просматриваются черты Настасьи Филипповны из «Идиота» 4 . Внутрисемейные отношения в «Рассказе Алексея Дмитрича», по 1 Каримов И.Узбекистан на пороге достижения независимости.Т.-«Узбекистан»-2011,с.48 2 Егоров Б.Ф. Проза А.В. Дружинина // Дружинин А.В. Повести. Дневник. – М., 1986. С. 435. 3 Там же. 4 Там же.

Б.Ф. Егорову, также своеобразное предчувствие мотивов зрелого Достоевского. Однако целостного анализа проблемы в перечисленных работах нет: каждый исследователь преследует свою определенную цель. В основе статьи А.Л. Осповата – публикация отрывка из незавершенной статьи Дружинина о русской литературе 1848 г., содержащего отзыв о повести Достоевского «Слабое сердце». А.М. Штейнгольд сосредоточивает внимание на своеобразии подхода Дружинина-критика и Дружинина-фельетониста к творчеству раннего Достоевского и т. д. Не касается проблемы «Дружинин и Достоевский» и Л.И. Щеблыкина-Шевцова, вопреки заглавиям ее монографий – «Эстетическая теория А.В. Дружинина и русская литература 40-50-х гг. XIX века» (Пенза, 1998), «Литературно-критическая деятельность А.В.Дружинина в 40-50-е годы XIX века»(Москва, 2001). Сказанное и обусловливает актуальность нашего исследования. Целью исследования является анализ всей совокупности суждений А.В.Дружинина о произведениях Ф.М. Достоевского 40-х гг. в соответствии с эстетическими воззрениями обоих и их эволюцией. Упомянутой целью обусловлены и задачи исследования: выявление всех суждений А.В. Дружинина о Ф.М. Достоевском в обозрениях журналистики, статьях и рецензиях; уяснение литературно-эстетических воззрений обоих писателей 40-х гг.; анализ отзывов А.В. Дружинина о повестях «Белые ночи», «Слабое сердце» и незавершенном романе «Неточка Незванова»; определение характерных особенностей поэтики Ф.М. Достоевского, проявившихся в названных произведениях; уяснение критического мастерства А.В. Дружинина в рассматриваемых работах. Объектом исследования в дипломной работе является критическое наследие А.В. Дружинина.

Предметом исследования – его суждения о творчестве Ф.М. Достоевского 40-х гг. XIX века. Методологической базой исследования являются работы ученых, специализирующихся на изучении творчества Ф.М. Достоевского (В.Я. Кирпотина, М.М. Бахтина, В.А. Туниманова, И. Волгина и др.) и А.В. Дружинина (Б.Ф. Егорова, А.М. Бройде, А.М. Штейнгольд, Н.Н. Скатова, Н.Б. Алдониной, Л.И. Щеблыкиной-Щевцовой и др.), а также эпистолярные и мемуарные материалы деятелей 40-60-х гг. XIX века. Практическая значимость работы. Результаты проделанной работы могут найти применение на уроках литературы при изучении творчества Ф.М. Достоевского, в частности, повести «Белые ночи» при рассмотрении обзорной темы, посвященной литературе 40-х гг. XIX века. Материалы исследования могут использоваться и во внеклассной работе (викторины, олимпиады, литературные вечера), на факультативных занятиях по русской литературе, в кружковой работе. Структура работы . Дипломная работа состоит из Введения, трех глав, Заключения и Библиографии. Во введении обосновывается актуальность выбранной темы, определяются цель и задачи исследования. Первая глава посвящена анализу эстетических воззрений А.В. Дружинина. Во второй главе рассматривается отзыв А.В. Дружинина о повести Ф.М. Достоевского «Слабое сердце». Третья глава посвящена анализу критических суждений А.В. Дружинина о повести Ф.М. Достоевского «Белые ночи». В Заключении делаются выводы по проделанной работе.

Глава I . ЭСТЕТИЧЕСКИЕ ВОЗЗРЕНИЯ А.В. ДРУЖИНИНА КОНЦА 40- х ГОДОВ XIX ВЕКА Александр Васильевич Дружинин – литератор в самом обширном смысле этого слова. Он был прозаиком, драматургом – создателем пьес, печатавшихся в «Современнике», поэтом, а еще критиком, журналистом, фельетонистом, переводчиком, мемуаристом. Ему принадлежала идея создания Общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым (впоследствии – Литературного фонда). В середине позапрошлого века большая часть литературного наследия А.В. Дружинина была собрана и представлена в восьмитомном собрании его сочинений известным издателем Н.В. Гербелем. Седьмой том, один из самых объемных, включал в себя литературную критику. Уже С.А. Венгеров писал о том, что седьмой том собрания сочинений Дружинина «должен быть у всякого мало-мальски интересующегося русскою литературою» 1 . В самом деле, в нем помещены большие статьи о Пушкине, Фете, Щедрине, Полежаеве, Майкове, Гончарове, Тургеневе, Писемском, Островском, Льве Толстом, Белинском и более мелкие о Козлове, Веневитинове, Ростопчиной, Полонском и др. Из этого видно, что А.В. Дружинин едва ли оставил без рассмотрения хотя бы одно сколько- нибудь крупное явление русской литературы. Критический талант Дружинина нельзя понять вне его общего литературного облика. Современники называют Дружинина «честным рыцарем» литературы. И если рыцарство – это прежде всего служение, то его служение литературе было истовым, истинно подвижническим и самоотверженным. В русскую литературу Дружинин вошел как автор повести «Полинька Сакс», опубликованной в декабрьской книжке «Современника» за 1847 г. В ней он в духе «натуральной школы» и под влиянием романов Жорж Санд 1 Венгеров С.А. А.В. Дружинин // Венгеров С. А. Собрание сочинений. В 5 т. СПб., 1971. Т. 5. С. 49.

отстаивал право женщины на свободу чувств. Не случайно в нем видели «адвоката женского сердца» 1 . Вторая половина 40-х гг. в русской литературе была переломной. Относительная закостенелость общественной жизни сказывалась в некотором равнодушии читателей к поэзии и драматургии, неизменных спутниках интенсивных эпох. На первый план выдвигалась аналитическая проза. Громадный успех имели альманахи, изданные Н.А. Некрасовым, - «Физиология Петербурга» (1845) и «Петербургский сборник» (1846) со статьями В.Г. Белинского, очерками И.С. Тургенева, А.И. Герцена, Д.В. Григоровича, Ф.М. Достоевского, В.И. Даля, И.И. Панаева и других авторов. Это были своеобразные манифесты «натуральной школы» - реалистической школы, возглавляемой и пропагандируемой В.Г. Белинским. Усвоив великие достижения Пушкина, Гоголя, Лермонтова, она опиралась на социальный анализ, особенно выделяя типизацию образов и демократизацию типов и сюжетов. На первых порах такие принципы приводили к некоторой статичности и внешней описательности, но даже тогда было заметно стремление наиболее талантливых писателей углубиться в подробности жизни героев, показать движение мыслей и чувств персонажей. Социальная типизация и психологизм характерны для первых романов «натуральной школы» - «Кто виноват?» А.И. Герцена и «Обыкновенная история» И.А. Гончарова, появившихся в 1847 г. В рассматриваемый период обильно расцвели и утопии самых разных видов – от крайне социалистических (идеи петрашевцев) до крайне реакционных (славянофильские концепции). Возродился и новый вариант романтизма в литературе, метод, где должное вытесняет сущее, идеал торжествует над реальностью (философские повести В.Ф. Одоевского, романы А.Ф. Вельтмана, рассказы и повести Ап. Григорьева). 1 Скатов Н.Н. Литературные очерки. М., 1985. С. 36.

Большое впечатление производили на русского читателя ранние романы и рассказы Ч. Диккенса, где причудливо совмещались реалистическая сатира и романтическая сказка, трезвый критический взгляд на современный мир и сентиментальное настроение. Колоссальный успех имели в сороковых годах романтические романы Жорж Санд, в центре которых стояла главная проблема западноевропейской и русской мысли той поры - освобождение личности (особенно женщины) от общественных пут, от традиционной морали. Этот вопрос в совокупности с больной русской проблемой – судьбами крепостного крестьянства – был главным и для «натуральной школы», а некоторая расплывчатость в постановке и решении его вносила романтическую «дымку» в реалистический метод. Все это не могло не оказать влияния на творчество Дружинина, его мировоззрение. Вслед за молодым Ф.М. Достоевским и предвещая Л.Н. Толстого, он стремится к «исповедальному» изложению событий и чувств героев: его первые повести - или собрание писем, или рассказы персонажей о себе. Свободное, хотя и несколько сентиментальное описание женской любви в «Полиньке Сакс» вошло в русскую прозу как предвестие женских образов Тургенева и Достоевского. Повесть вызвала восторженные отзывы Белинского, Некрасова, Тургенева, Достоевского, Л. Толстого, Чернышевского и др. После столь успешного дебюта Дружинин вошел в редакционный кружок «Современника» Некрасова и Панаева, он становится постоянным сотрудником журнала, в котором, помимо повестей и рассказов, помещает ежемесячные обозрения литературы под названием «Письма Иногороднего подписчика…», статьи о русских и зарубежных писателях. Тема «Дружинин и Достоевский» в современном литературоведении почти не рассматривалась. Данное обстоятельство обусловлено тем, что творчество главы «эстетической» критики на протяжении нескольких десятилетий замалчивалось. Недостаточная изученность данной проблемы

отчасти обусловливалась и скудностью имеющихся материалов. До сих пор выявлено всего три отзыва Дружинина о Достоевском. Два из них, помещенные в «Письмах Иногороднего подписчика …» за декабрь 1848 г. («Белые ночи»), январь и февраль 1849 г. («Неточка Незванова»), были проанализированы А.М. Бройде, автором первой монографии о критике – «А.В. Дружинин. Жизнь и творчество (Cope nh age n , 1986)» и А.М. Штейнгольд в статье «А.В. Дружинин – фельетонист и критик о раннем творчестве Достоевского», помещенной в сборнике «Русская критика и проблемы национального самосознания» (Самара, 1997). А.Л. Осповатом обнаружен в архиве писателя в РГАЛИ третий отзыв Дружинина о повести Достоевского «Слабое сердце», который был опубликован им в статье «А.В. Дружинин о молодом Достоевском». Почти все суждения А.В. Дружинина о Достоевском приходятся на 40- е годы. Данное обстоятельство побуждает нас к рассмотрению творческого пути писателя и критика и его эстетических воззрений, в частности. А.В. Дружинин происходил из дворян. Получив прекрасное домашнее образование, в шестнадцать лет он поступил сразу во второй класс Пажеского корпуса ( 1841 ). Система исчисления в то время была обратной – шестой класс считался самым младшим, а первый – старшим. Пажеский корпус был одним из привилегированных учебных заведений России, готовившем офицеров для обслуживания членов царской семьи. По окончании Пажеского корпуса А.В. Дружинин был выпущен прапорщиком в лейб-гвардии Финляндский полк, где уже служили два его брата и где он близко сошелся с известным художником П.А. Федотовым . Впоследствии А.В. Дружинин напишет статью о П.А. Федотове, которая до сих пор является главным источником биографии художника. Видя слабое здоровье А.В. Дружинина и его начитанность, друзья по полку выбрали его заведующим полковой библиотекой. Это дало

А.В. Дружинину возможность знакомиться с новинками литературы, с новейшими общественными теориями. 40-е годы в России знаменовались поисками передовой мыслью верной теории общественного развития. В это время большую популярность приобрели утопические теории (Фурье, Сен-Симон, Оуэн и др.). Но, молодой А.В. Дружинин не входил, подобно Ф.М. Достоевскому, в кружок М.В. Петрашевского, но не мог не испытать влияния идей утопического социализма, знакомясь с ними по романам Ж. Санд и Э. Сю. Еще в 1934 г. в статье «Толстой и Дружинин в 60-х гг.» К.И. Чуковский писал о том, что молодой Дружинин был «чуть-чуть фурьеристом» 1 . К.И. Чуковского поддержал Б.Ф. Егоров, утверждавший, что успех идей утопического социализма в 40-х годах в России был настолько велик, «что они притягивали к себе людей как будто бы совершенно не склонных по своему характеру и психологическому облику к увлечениям. Например, юный «денди» 21 года, эпикуреец, скептик А.В. Дружинин, в будущем глашатай английских аристократических форм жизни и теории «чистого искусства», был тогда искренне захвачен новыми идеями» 2 . 6 октября 1845 г. Дружинин записал в дневнике: «Все, что я читаю теперь, это сочинение Buret о нищете низших классов во Франции и Англии, да романы Ж. Санда. Исследовать попытки социальных реформ последнего времени – вот моя цель, и я теперь с нетерпением ожидаю издания « Revue ind è pendant е» 3 . Из-за слабого здоровья, а, главное, из желания иметь больше времени для самообразования Дружинин в январе 1846 г. выходит в отставку и поступает в канцелярию Военного министерства. Служба была необременительна и многие из его сослуживцев занимались литературой. 1 Чуковский К.И. Толстой и Дружинин в 60-х гг. // Чуковский К.И. Люди и книги. М., 1958. С. 75. 2 Егоров Б.Ф. Указ. соч. С. 67. 3 Дружинин А.В. Повести. Дневник. М., 1968. С. 147.

Дружинин дебютировал повестью «Полинька Сакс», опубликованной в декабрьской книжке «Современника» за 1847 г. В ней в духе «натуральной школы» выступил в защиту свободного чувства. А.М. Бройде, автор первой монографии о Дружинине, выводил Дружинина за пределы «натуральной школы», указывая на психологизм, на романтический сюжет, сжатый в стремительный слог. Он видел успех повести в том, что читателю «начинал надоедать поток физиологических очерков и рассказов, заливающих литературные журналы в течение последних лет. Повесть Дружинина уносила читателя от хлопот ежедневной жизни, которыми были переполнены произведения «натуральной школы» с их грязными дворами, вонючими лестницами, темными комнатами Акакиев Акакиевичей Башмачкиных, «мудрецов» Прохарчиных, Макаров Девушкиных; от лиловых носов петербургских пьяниц, грубых сторожей, промерзших кучеров и Т. д.» 1 . Сюжет повести несложный, в ней рассказывается о том, как петербургский чиновник 32 лет Константин Сакс женится на 18-тилетней девушке Полиньке, только что вышедшей из пансиона. Сакс пытается ее развить, возвысить до себя (предлагает ей романы Ж. Санд), но Полинька их отвергает в силу своей инфантильности. Сакс стремится вызвать у жены интерес и сочувствие к собственной служебной деятельности, сделать ее помощником и другом, однако в конце повести вынужден признать, что его постигла «пиррова победа» в борьбе за свободу чувств и развитие личности Полиньки. Дружинин подчеркивает, что инфантильность героини – прямое следствие пансионского воспитания, не готовившего девушек к серьезной деятельности. Считалось, что музыка, вязание и знание языков – это все, что нужно женщине для того, чтобы быть хорошей супругой. Бывший знакомый Полиньки князь Галицкий, воспользовавшись отсутствием Сакса, влюбляет в себя Полиньку. Сакс, узнав об этом, 1 Бройде А.М. А.В. Дружинин. Жизнь и творчество. Copenhagen , 1986. С. 138.

добивается развода, и Полинька выходит замуж за Галицкого, но через несколько лет замужества понимает, что она всегда любила Сакса. Полинька умнеет, начинает глубже чувствовать, но поздно: она умирает от чахотки. Проблема развода у Дружинина скомкана, вынесена за пределы сюжета: ведь в условиях николаевского времени бракоразводный процесс был почти невозможным в реальной жизни делом. Дружинин предпочел здесь по аналогии с некоторыми сюжетными ходами раннего драматического варианта сказочно-романтическое разрешение ситуации; как удалось Саксу добиться развода, мы не знаем. В.Г. Белинский положительно оценил повесть А.В. Дружинина, рисующую результаты светского воспитания девушки, уродующего ее, убивающего в ней способность мыслить, трудиться и глубоко чувствовать. Путь перевоспитания современной женщины, развития ее интеллекта Дружинин усматривал в предоставлении ей прав на свободу чувства. Писатель ратовал за освобождение женщины от социальных пут. Носителем нового, подлинно гуманного отношения к женщине в его повести является не крестьянин и не разночинец – бедняк и протестант, отрицающий устои современного общества, как в стихотворениях Н.А. Некрасова или повестях А.И. Герцена, а крупный чиновник либерального типа – Сакс. Уже В.Г. Белинский отметил связь между «Полинькой Сакс» и романом Ж. Санд «Жак». Некоторые исследователи прямо писали о подражании А.В. Дружинина Ж. Санд, копировании ее романа, вторичности «Полиньки Сакс»: «Юный А.В. Дружинин целиком взял сюжет и основные мотивы своей повести из Жорж-Зандовского «Жака», – пишет С.А. Венгеров 1 . «Написанная под сильным влиянием повести Жорж Санд «Жак», - заявлял А.Г. Цейтлин, - «Полинька Сакс» не отличалась художественной самостоятельностью» 2 . 1 Венгеров С. А. Указ. соч. С. 21. 2 Цейтлин А. Г. Русская литература первой половины XIX века. М., 1940. С. 391.

«А.В. Дружинин пытался прямо скопировать Ж. Санд в «Полиньке Сакс», - писал В.И. Кулешов, - но произведение получилось слабое, искусственное» 1 . На наш взгляд, наиболее справедливой является точка зрения тех ученых, которые признавали самостоятельность произведения А.В. Дружинина (Б.Ф. Егоров, А.М. Бройде, Т. Ф. Рябцева). Действительно, «Полинька Сакс», как и «Жак», имеет эпистолярный характер. Сюжет «Жака» как будто бы точно предваряет замысел «Полиньки Сакс»: честный, умный, немолодой Жак женится на юной и недалекой Фернанде, вскоре влюбляющейся в красивого, пустоватого Октава; Жак, не желая препятствовать их взаимной любви, добровольно устраняется. Многие детали сюжета дружининской повести также напоминают роман Жорж Санд: отъезд Жака из дому, откровенности в переписке Фернанды с подругой- наперсницей Клеманс и т. п., изредка нарушаемый вставками от автора- издателя (однако следует учесть, что эпистолярная форма повествования вообще широко применялась в западноевропейской и русской литературе, особенно в периоды сентиментализма и романтизма). Сходны герои: Сакс – Жак, Полинька – Фернанда, Галицкий – Октав, родители Полиньки – родители Фернанды. Но есть и существенные различия. Б.Ф. Егоров обнаружил в архиве А.В. Дружинина и опубликовал набросок плана драмы о семье Саксов. Исходя из него, ученый полагал, что будущая «Полинька Сакс» мыслилась тоже в виде драмы. Это не совсем так. Творческая история «Полиньки Сакс», как показано Н.Б. Алдониной, очень сложна, и в настоящей работе нет необходимости ее воспроизводить. Ясно одно: мысль о создании повести, как и желание придать ей эпистолярную форму, возникли у А.В. Дружинина не сразу 2 , он обращался от драмы к повести, от повести к 1 Кулешов В. И. Литературные связи России и Западной Европы в XIX веке (первая половина). М., 1977. С. 176. 2 Алдонина Н.Б. А.В.Дружинин (1824-1864): малоизученные проблемы жизни и творчества. Самара, 2005. С. 151.

драме и. т. п., прежде чем остановился на окончательном варианте – повести в письмах. Но вернемся к плану драмы о семье Саксов. Не дописанный или не сохранившийся полностью, он многое раскрывает в творческой истории самой знаменитой из повестей Дружинина. Основная сюжетная канва и основные черты характера всех трех главных персонажей были задуманы в основном так же, как и в окончательном прозаическом варианте 1847 г. Но по справедливому наблюдению Б.Ф. Егорова, интересны некоторые оттенки, которые показательны именно для первоначального плана. Прежде всего, это отчетливое стремление к творческой полемике с Жорж Санд. А.В. Дружинин, как замечает Б.Ф. Егоров, уже на раннем этапе работы над сюжетом, в конспекте драмы, спорит с писательницей, видя в ее женских образах неестественную, нарочитую экзальтацию: «Женщины Жорж Занда даже часто смешны идеальным своим взглядом на жизнь и исключительностью своих чувств в пользу одной страсти» 1 . Идеализация женских образов, женской любви имела место и в русской литературе. Что же касается «исключительности чувств в пользу одной страсти» и именно страсти любовной, то это в самом деле своеобразие романов Жорж Санд. Хотя сходные женские образы мы найдем и в новейшей французской литературе той поры (у Стендаля, у Мериме), Жорж Санд довела эти особенности до гиперболизма, до болезненности. Герои жорж-сандовского «Жака» на протяжении всего повествования погружены в атмосферу любви, упоительно купаются в ней, сказочно преодолевают все препятствия (например, Октав, окруженный в доме разгневанными офицерами, все же умудряется каким-то образом по крышам убежать от своих караульщиков). Все персонажи, за исключением отвратительной мадам де Терсан, идеальны, возвышенны, благородны и своей жизнью как бы искупают и преодолевают грязные, греховные связи предшествующих поколений 1 Егоров Б.Ф. Указ. соч. С. 431-432.

(например, чистейшая и честнейшая Сильвия - плод прелюбодейства; по матери она сводная сестра Фернанды, по отцу - Жака). Даже эгоистичный в своей страсти Октав полон благородства и самопожертвования. Хотя любовь – основное побуждение героев, сквозь весь роман проходит лейтмотивом мысль, что любовь временна, что она непостоянное чувство и что любящим уготован печальный финал. Жак требует уничтожить брак, взаимные обязательства, необходимо лишь обеспечить существование детей, рожденных от союза мужчины и женщины. Некоторые персонажи предаются свободной любви, не будучи в браке (Сильвия, Октав). Романтический максимализм, гипертрофия личного, индивидуалистического начала во многом объясняются стремлением противостоять прозаической действительности, что особенно сказывалось в женских образах и характерах, отгороженных от общественной деятельности, в которых усиливались и углублялись именно любовные страсти. В русском же быту, в общественном сознании, отражаемом, естественно, и в литературе, поведение женщины и изображение женской страсти предполагало известные границы; во многих произведениях ощущаются жесткие нравственные запреты (образ Веры в «Герое нашего времени») или сила традиционных нравственных идеалов (пушкинская Татьяна). В сороковых годах чрезмерность страсти воспринималась уже как искусственная душевная распущенность (любовные переживания юного Адуева в «Обыкновенной истории» Гончарова), и все больше проступало трезвое, даже ироническое, отношение к романтическим страстям и героям, как правило, применительно к мужским персонажам. Различны и финалы повести, что вынужден был признать даже С.А. Венгеров. У Жорж Санд повесть заканчивается смертью Жака, а Октаву и Фернанде предстоит наслаждение счастьем. У Дружинина Полинька так поражена поступком мужа (Константин Сакс вместо дуэли с Галицким, как предполагала Полинька, дает ей развод), что начинает его любить, сомневаться в своем чувстве к Галицкому. Эти сомнения вносят разлад в

семейную жизнь, подтачивают ее здоровье. Через год после своей второй свадьбы Полинька умирает с сознанием, что она любит только Сакса, а к Галицкому чувствует жалость 1 . Повесть «Полинка Сакс» имела огромный успех. Его признавали Н.А. Некрасов, В.Г. Белинский, П.В. Анненков, А.Ф. Писемский, И.С. Тургенев, Ф.М. Достоевский. Н.Г. Чернышевский в «Что делать?» и Л.Н. Толстой «Живом трупе» отталкиваются от «Полиньки Сакс», используя мотив самоустранения мужа. У Дружинина появилось большое количество подражателей, его стали считать «адвокатом женского сердца». По словам А.В. Старчевского, «не было семейства, где бы матери и дочки не засыпали с этой повестью в руках, не старались всеми путями и средствами собрать справки: кто такой этот симпатичный адвокат и защитник всякой увлекшийся и неопытной девушки и женщины» 2 . После успешного дебюта А.В.Дружинин вошел в редакционный кружок «Современника» как желанный автор и как добрый товарищ. Он становится постоянным сотрудником журнала. Н.А. Некрасов в письме к И.С. Тургеневу от 12 сентября 1848 г. дает такую характеристику новому литератору: «А.В. Дружинин малый очень милый и не то, что Иван Александрович (Гончаров. – Ф.Е.): Все читает, за всем следит и умно говорит. Росту он высокого, тощ, рус и волосы редки, лицо продолговатое, не очень красивое, но приятное; глаза, как у поросенка» 3 . Главные темы следующего произведения А.В. Дружинина – повести «Рассказ Алексея Дмитрича» («Современник», 1848 , № 2) – судьба « лишнего человека », семейный гнёт, гибельное самопожертвование героини. Повесть написана при поддержке В.Г. Белинского, в ней нашли яркое отражение идейные и художественные искания прогрессивной русской интеллигенции середины XIX века. Повесть интересна не только принадлежностью к 1 Венгеров С. А. Указ. соч. С. 26. 2 ЦиТ. по кн.: Дружинин А. В. Литературная критика М., 1983. С. 8. 3 Некрасов Н.А. Полное собрание сочинений и писем: В 15 т. СПб., 1998. Т. 14. Кн. 1. С. 112.

«натуральной школе», но и оригинальным психологизмом, своеобразно характеризующим переходный период от лермонтовской манеры к глубокому психологизму Достоевского и Толстого. В повести «Лола Монтес» (1848) главная героиня Лёля получает за свой независимый нрав имя известной испанской танцовщицы и авантюристки. Родители желают выдать Лёлю за нелюбимого человека, она всячески сопротивляется этому, пытаясь отстоять свою независимость. Когда выясняется, что Лёлю не сломить, родители вместе с ее братом решаются на обман. Узнав об этом, Лёля решается на протест, она хочет мстить. В конце повести Лёля более чем оправдывает данное ей прозвище: она готова к борьбе. «Лола Монтес» не дошла до читателя. «Иллюстрированный альманах» Н.А. Некрасова и П.И. Панаева ( Санкт-Петербург , 1848 ), в который вошла повесть, был запрещен цензурой . Уже в первых произведениях А.В. Дружинина можно было обнаружить некоторую нарочитость, авторскую заданность, неоправданность сюжетных поворотов. С наступлением «мрачного семилетия» (1848–1855 гг.) социальная проблематика в произведениях А.В. Дружинина ослабляется. Он проявляет тяготение к произведениям развлекательного направления. Появляется установка на счастливый конец, благополучную развязку. Роман «Жюли» («Современник», 1849, № 1), А.В. Дружинин заканчивает явно неправдоподобно и тут же, на последней странице, оправдывается и поясняет: «Много раз читательницы делали мне строгий выговор за то, что повести мои нестерпимо дурно кончаются. Я это сам замечал, потому что имею слабость привязываться к моим героям, особенно же к героиням. Крошечная Полинька, грустная Вера Николаевна, вспыльчивая Лёля , сентиментальная фрейлейн Вильгельмина и даже Костя (его тоже приходится причислить к героиням) по многим причинам весьма близки к моему сердцу. Мне очень совестно, что по милости моей фантазии на эти маленькие головки обрушилась такая буря бед и горестных

приключений, причем, иные из них даже и погибли. Но погубить Юлиньку я решительно не в силах. В голове моей уже было составлено грустное и более близкое к действительности окончание ее приключений; но Бог с ней, с действительностью, - прочь начатые главы! Юлинька должна быть совершенно счастлива» 1 . Последующие художественные произведения Дружинина, печатавшиеся в «Современнике», – комедии «Маленький братец» (1849) и «Не всякому слуху верь» (1850), – были по самому жанру легкие и «благополучные». В основе повести «Шарлотта Ш-ц» (1849), имевшей подзаголовок «Истинное происшествие», лежала реальная история: жена немецкого поэта Генриха Штиглица покончила с собой, уповая на то, что ее смерть будет для мужа, переживающего гибель любимой, творческим побуждением. Но повествование воспринимается как оригинальный романтический анекдот, не более того, хотя сюжет под пером большого художника мог бы приобрести глубокий, многогранный, общечеловеческий смысл. А.В. Дружинин чем дальше, тем настойчивее стремился как в собственной жизни, так и в творчестве, уходить от сложности и трудности бытия в светлый, изящный, веселый мир интимного кружка друзей, в мир творчества, игры, шуток... Однако было бы неверно рассматривать творчество А.В. Дружинина периода «мрачного семилетия» только со знаком «минус». В «толстых» журналах сороковых годов ведущим критическим жанром, оценивавшим и даже во многом определявшим общее состояние литературы, был жанр годового критического обзора. Его твердо и последовательно утверждал В.Г. Белинский - вначале в «Отечественных записках», а с 1847 г. – в обновленном «Современнике». Но после смерти Белинского и сменившего его в «Отечественных записках» Валериана Майкова жанр годового обзора выродился, превратился в россыпь отдельных 1 Дружинин А.В. Собрание сочинений: В 8 т. СПб., 1965. Т. 1. С. 379. (В дальнейшем том и страница указываются в скобках в тексте)

характеристик, лишенных общего стержня. Попытка А.А. Григорьева возродить идейный и обобщенный обзор в журнале «Москвитянин», оказалась мало удачной, молодому критику не хватило концептуальности, целостности. Годовые обозрения вовсе утратили свой смысл при отсутствии критиков масштаба Белинского. Как верно заметил А.В.Дружинин в одном из своих обозрений журналистики 1852 г., «из всех лохмотьев самые жалкие те, которые состоят из дорогой материи» (VI, 120). А.В. Дружинин стал создателем нового жанра. В противовес серьезным и обобщающим годовым обзорам он ввел ежемесячные фельетонные обозрения. Дебютируя в январе 1849 г. с новым циклом «Письма Иногороднего подписчика в редакцию «Современника» о русской журналистике», А.В. Дружинин выступал затем под этой рубрикой ежемесячно (исключая летние перерывы) в течение двух с лишним лет до апреля 1851 г. включительно, опубликовав 25 соответствующих «Писем…». А когда у автора возникли некоторые разногласия с руководителями «Современника», недовольными его выпадами против сатирического направления литературы, он перенес обозрения журналистики в «Библиотеку для чтения» О.И. Сенковского. Но уже в конце 1852 г. связи А.В. Дружинина с «Современником» возобновились. Там стали печататься его фельетоны «Письма Иногороднего подписчика об английской литературе и журналистике» (1852-1853), а в 1854 г. автор вернул в «Современник» и «Письма Иногороднего подписчика о русской журналистике». Вслед за А.В. Дружининым и другие журналы той поры ввели подобные обозрения, и даже многие газеты стали печатать месячные или ежеквартальные обзоры. Вот как объяснял А.В. Дружинин современное господство обозрения- фельетона в одном из своих «Писем … » (1852): «Без прочной, строгой, ясно и подробно развитой эстетической теории не может быть критики, и до сих пор у нас нет критики, были только фельетоны, иногда по десяти листов печатных; фельетоны пламенные и изящные, шутливые и скучные,

высокопарные и озлобленные, задорные, скучные и забавные, одним словом, фельетоны всех возможных сортов и разрядов. Одно время публика любила так называемую критику, усердно читала отчеты, разборы старых писателей и даже библиографию; теперь она очень расположена к ежемесячным обзорам журналистики; ей нравится фельетонная манера изложения и будет нравиться до тех пор, пока не настанет время строгой критики» ( VI , 120). Обратившись к «Письмам Иногороднего подписчика …», А.В. Дружинин использовал опыт французской и английской периодики и отечественного журнала «Библиотека для чтения», где редактор О.И. Сенковский много лет вел обозрения современной литературы явно в фельетонном духе. Недаром А.В. Дружинин, в отличие от многих своих коллег, достаточно положительно относился к О.И. Сенковскому, с удовольствием познакомился с ним, принял приглашение сотрудничать в «Библиотеке для чтения» и т. п. А.В. Дружинин признает ограниченность жанра фельетона, по сравнению с серьезным литературным обзором. Но, во-первых, фельетон позволял говорить о многом и разном, избегать нежелательных конфликтов, литературных споров, а, во-вторых, автор стремился к устранению всего «скучного», тяжелого, дисгармоничного, тревожного. По словам Б.Ф.Егорова, А.В. Дружинин «преуспел в таком фельетоне, превращенном в живой рассказ о чем угодно: о погоде, о психологии, о событиях европейской и русской жизни, главным образом; в непринужденный разговор вкрапливался и анализ художественных произведений». 1 Широкую известность Дружинину принесли юмористические фельетоны о петербургской жизни – «Сентиментальное путешествие Ивана Чернокнижникова по петербургским дачам», написанное в соавторстве в Н.А. Некрасовым, П.И. Панаевым, В.А. Милютиным и др. («Современник», 1850, № 7, 8, 12). Затем в различных журналах и газетах появились «Заметки Петербургского туриста» («Санкт-Петербургские ведомости», 1855, № 8– 1 Егоров Б.Ф. Указ. соч. С.447-448.

280; 1856, № 3–97), «Заметки и увеселительные очерки Петербургского туриста» («Библиотека для чтения», 1856, Т. 140; 1857, Т. 141, 145), «Новые заметки Петербургского туриста» (« Век », 1861, № 3, 5, 7, 9, 11, 13, 15, 17, 24, 42), «Увеселительно-философские очерки Петербургского туриста» («Северная пчела», 1862, 28 октября - 16 декабря; 1863, 6, 20 января). В «Современнике» печатались также переводы Дружинина. Первыми были стихотворения Дж. Байрона : «Хоть минули и счастие и слава…» («Современник», 1853, № 1), «Страдала ты – и не был я с тобою!» («Современник», 1854, № 1). Перевёл А.В. Дружинин и несколько трагедий В. Шекспира : «Король Лир» («Современник», 1856, № 12), «Кориолан» («Библиотека для чтения», 1858, Т. 152), «Король Ричард III» («Современник», 1862, № 5), «Жизнь и смерть короля Джона» (посмертно, «Современник», 1865, № 7). Дружинина считают первым русским критиком и литературоведом, который широко освещал историю и современное состояние английской и сходной с ней американской литературы, а также французской, немецкой, итальянской и других литератур. В критических статьях он не использовал традиционного пересказа сюжетов и подробного рассмотрения образов. Основное внимание критик уделял эстетическому и нравственному аспектам произведений. Критическим статьям Дружинина свойственны аргументированные теоретические вступления и выводы. А.В. Дружинин публиковал историко-литературные и литературно- критические очерки: цикл статей о романистах ( С. Ричардсоне , О. Голдсмите , графе де Трессане , А. Радклиф , О. де Бальзаке («Современник», 1850, № 1-5, 9-10); « Джонсон и Босвелль» («Библиотека для чтения», 1851, Т. 110; 1852, ТТ. 111, 112, 115, 116); «В. Скотт и его современники» (« Отечественные записки «, 1854, № 3, 4, 6, 9, 10); «Жизнь и драматические произведения Р.Шеридана» («Современник», 1854, № 1, 9, 10); «Г. Крабб и его произведения» («Современник», 1855, № 11, 12; 1856, № 1-3, 5); статьи о

Д.Ф. Купере («Современник», 1848, № 7), Ч. Диккенсе («Современник», 1853, № 1), У. Теккерее («Современник», 1854, № 1,2,3). Выступал А.В. Дружинин и как критик русской литературы в «Современнике». Первая его статья – «Греческие стихотворения Щербины» – появились в июньской книжке «Современника» за 1850 г. Уже в «Письмах …», а затем и в статьях о русской и зарубежной литературе А.В. Дружинин начинает выступать с защитой принципов «искусства для искусства». К 1854 г. его концепция сложилась, что привело к началу полемики с Н.Г. Чернышевским. В программной статье «А.С. Пушкин и последнее издание его сочинений», написанной по поводу выхода в свет первых томов собрания сочинений А.С. Пушкина, изданного П.В. Анненковым, А.В. Дружинин противопоставил творчество А.С. Пушкина, которого истолковывал, в духе «чистого искусства», Н.В. Гоголю: «Нам нужна поэзия. Поэзии мало в последователях Гоголя, поэзии нет в излишне реальном направлении многих новейших деталей. Самое это направление не может называться натуральным, ибо изучение одной стороны жизни не есть еще натура. Скажем нашу мысль без обиняков: наша текущая словесность изнурена, ослаблена своим сатирическим направлением. Против того сатирическое направление, к которому привело нас неумеренное подражание Гоголю, поэзия Пушкина может служить лучшим орудием» ( VII , 59-60). Н.А. Некрасов пытался сохранить А.В. Дружинина в «Современнике», но в конце концов критик вынужден был уйти. В сентябре 1856 г. А.В. Дружинин утвержден официальным редактором журнала «Библиотеки для чтения», который он превратил в орган «чистого искусства». В своей программной статье «Критика гоголевского периода русской литературы и наши к ней отношения» (1856, №№ 11, 12), направленой против «Очерков гоголевского периода русской литературы» Н.Г. Чернышевского, А.В. Дружинин уже не противопоставляет

А.С. Пушкина Н.В. Гоголю, а ведет речь о существовании «артистического» и «дидактического» направлений, извечно противостоящих друг другу. Все симпатии А.В. Дружинин отдает сторонникам «артистической теории», единственно служащей идеалам красоты, правды и добра. Эти идеи критик развивает в статьях «Очерки из крестьянского быта А.Ф. Писемского» (1857, № 1), «Повести и рассказы И.С. Тургенева» (1857, №№ 2, 3, 5), в рецензиях на повести Л.Н. Толстого (1856, №№ 9, 12) и других писателей. А.В. Дружинин отмечает знание быта и жизненную правду в произведениях Л.Н. Толстого, А.Ф. Писемского, М.Е. Салтыкова- Щедрина . Мастерство анализа лирической поэзии воплотилось в его статьях «Стихотворения А.А. Фета» (1856, № 5) и «Стихотворения А. Н. Майкова» (1859, № 1). В рецензии на роман И.А. Гончарова «Обломов» (1859, № 12) А.В. Дружинин, полемизируя с Н.А. Добролюбовым , подчеркнет нравственную чистоту Обломова и поставит его выше Ольги и Штольца. Рецензируя сочинения Белинского (1860, № 1), А.В. Дружинин высоко оценит его значение для русской литературы и критики. В конце 1860 г. А.В. Дружинин передаст редактирование журнала А.Ф. Писемскому , который уже был к тому времени его соредактором, а сам с 1861 г. вместе с П.И. Венбергом, К.Д. Кавелиным и В.П. Безобразовым сосредоточивается на издании еженедельного журнала «Век» по типу английской « penny press » – дешевого чтения для небогатых людей, но журнал (не по вине А.В. Дружинина) вскоре прекратил существование. В дальнейшем А.В. Дружинин сотрудничает в изданиях, различных по направлению, – «Отечественных записках», «Искре», «Русском вестнике», газетах «Санкт-Петербургские ведомости», «Московские ведомости», «Северная пчела». Критик не чуждался и общественной деятельности. Он был членом Русского Географического Общества, Общества посещения бедных, трудился в театрально-литературном комитете. В ноябре 1856 г. А.В. Дружинин предложил создать Литературный фонд. На эту тему им была опубликована

статья «Несколько предположений по устройству русского литературного фонда для пособия нуждающимся лицам ученого и литературного круга» (Библиотека для чтения, 1857, № 11). Организованное в 1859 г. в Санкт- Петербурге благодаря настойчивости А.В. Дружинина, это общество для пособия нуждающимся литераторам и ученым просуществовало до нашего времени. В последние годы жизни Дружинин проявил повышенный интерес к крестьянской реформе и в 1861–1863 гг. воспроизвел ее ход в документальной повести «Прошлое лето в деревне» и серии очерков «Из дальнего угла Петербургской губернии». Дружинин более не писал повестей, хотя от фельетонов Ивана Чернокнижникова и обзора новинок английской литературы не отказывался, но зато он нашел себя в жанре очерка. Умер Дружинин 19 января 1864 г. в возрасте неполных 39 лет и был похоронен на Смоленском кладбище в Санкт-Петербурге. Смерть его была почти не замечена, хотя заслуги А.В. Дружинина перед русской литературой были отмечены в некрологах Н.А. Некрасова и И.С. Тургенева. А.А. Фет откликнулся на смерть Дружинина стихотворением: На смерть А.В.Дружинина (19 января 1864 г.) Умолк твой голос навсегда, И сердце жаркое остыло, Лампаду честного труда Дыханье смерти погасило На пир усопшего лица Кладу последнее лобзанье. Не изменили до конца Тебе ни дружба, ни призванье. Изнемогающий, больной,

Души ты не утратил силу, И жизни мутною волной Ты чистым унесен в могилу. Спи! Вечность правды настает, Вокруг стихает гул суровый И муза строгая кладет Тебе на гроб венок лавровый 1 . Глава II . А.В. ДРУЖИНИН О ПОВЕСТИ Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО «СЛАБОЕ СЕРДЦЕ» Повесть Ф.М. Достоевского «Слабое сердце» была опубликована в февральской книжке «Отечественных записок» А.А. Краевского за 1848 г. В данной повести Ф.М. Достоевский продолжил поднятую ранее в фельетоне «Петербургская летопись» от 15 июня 1847 г. и в «Хозяйке» (1847) тему «мечтателя», обратившись к художественному исследованию разновидности этого петербургского типа, представленной бедным чиновником, чье сознание своей социальной неполноценности становится неодолимой преградою к счастью. «Маленький человек», он не смеет помыслить о счастье, признавая себя по своему положению его недостойным. Социальный конфликт подается Достоевским в психологическом преломлении: Восторженный молодой человек не выдерживает обрушившегося на него счастья – согласия любимой девушки стать его женою – и сходит с ума под бременем нахлынувших эмоций и чувства вины перед высокопоставленным покровителем, на чьи милости он, как ему представляется в порывах самоуничижения, отвечает неблагодарностью. Повесть создавалась в период увлечения Ф.М. Достоевского идеями утопического социализма, которые получили отражение в страстном желании «мечтателя» видеть всех людей счастливыми. «Порождаемое этим стремлением трагическое ощущение 1 Фет А.А. Вечерние огни. М., 1981. С. 54.

несправедливости судьбы, избравшей его баловнем из массы страждущих, выступает одной из причин психологического разлада, ведущего к неизбежной катастрофе» 1 . По мнению исследователей, согласно первоначальному замыслу «Слабое сердце» должно было входить в повествовательный цикл, который Ф.М. Достоевский, возможно, задумывал по примеру О. де Бальзака. Заглавие, характеризующее духовный склад героя повести Васи Шумкова, повторяет определение, ставшее для Ордынова в «Хозяйке» ключом к сложному, болезненному характеру Катерины и ассоциирующееся с «глубокой, безвыходной тиранией над бедным, беззащитным созданием» 2 . Оно явно противопоставляется ироническому определению «доброе сердце», употребленному в «Петербургской летописи» от 27 апреля 1847 г. по отношению к персонажу, которого, как и благодетеля Васи Шумкова, зовут Юлианом Мастаковичем. В газетном фельетоне этот герой был представлен негодяем, носящим личину порядочности, пожилым сластолюбцем, задумавшим жениться на семнадцатилетней девушке и желающим сохранить связь с женщиной, соблазненной им. В повести «Слабое сердце» также упоминается о «добром сердце» Юлиана Мастаковича и его уже свершившейся женитьбе. В «Петербургской летописи» бегло говорилось о чиновнике, «пристроенном» в кабинете Юлиана Мастаковича к «стопудовому спешному делу» 3 , и в «Слабом сердце» бумаги, переписываемые Васей Шумковым, тоже названы «стопудовым спешным делом» ( II , 72). Впоследствии Юлиан Мастакович появится в рассказе «Елка и свадьба» (1848). Сюжет повести подсказан писателю личными наблюдениями. Как явствует из переписки современников Достоевского и воспоминаний его приятеля тех лет А.П. Милюкова, в «Слабом сердце» отражены некоторые эпизоды из жизни литератора Я.П. Буткова (1820 или 1821 – 1856), который 1 Кийко Е.И. (Примечания) // Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: В 15 т. Л., 1988. Т. 2. С. 545. 2 Кийко Е.И. Указ. соч. С. 545. 3 Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений: В 15 Т. Л., 1988. Т. 2. С. 72. (В дальнейшем при цитировании произведений Ф.М.Достоевского том и страница указываются в тексте в скобках)

во многом послужил прототипом Васи Шумкова. О дружбе Достоевского с Бутковым и о любовном, заботливом отношении Федора Михайловича к нему упоминает и С.Д. Яновский 1 . В 1846-1847 гг. Достоевский, Бутков и Милюков одновременно сотрудничали в «Отечественных записках» А.А. Краевского. Вспоминая об этом периоде, Милюков писал: Бутков «был мещанин из какого-то уездного города ... не получил почти никакого образования и принадлежал к числу тех русских самородков, которые почти без всякого учения воспитывались и развивались на одном только чтении». Вскоре после начала его литературной деятельности был рекрутский набор, и ему необходимо было идти в солдаты. К счастью, его спас от этого А.А. Краевский: он купил Буткову рекрутскую квитанцию с тем, чтобы тот выплачивал за нее часть гонорара за статьи, помещаемые в «Отечественных записках». При трудолюбии и особенно при той умеренной жизни, какую вел Бутков, это было бы не очень трудно, но он писал немного и далеко не выплатил долга» 2 . Об этом же писал В.Г. Белинский В.П. Боткину 5 ноября 1847 г.: «Краевский оказал ему важную услугу: на деньги Общества посетителей бедных он выкупил его от мещанского общества и тем избавил от рекрутства. Таким образом, помогши ему чужими деньгами, он решился заставить его расплатиться с собою с лихвою, завалил его работою, – и бедняк уже не раз приходил к Некрасову жаловаться на желтого паука, высасывающего из него кровь» 3 . А.П. Милюков вспоминал о Буткове как о человеке робком, застенчивом, мнительном, который относил себя к «маленьким людям», называл «кабальным» и более всего боялся прогневить «литературных генералов», создав у них впечатление непочтительности либо «строптивости нрава». Все подобные черты присутствуют и в характере Васи Шумкова; сходны у героя повести с прототипом и детали биографии, а его страх быть 1 Яновский С. Д. Воспоминания о Достоевском. // Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: В 15 Т. Л., 1988. Т. 2. С. 801-803. 2 Цит по ст.: Кийко Е.И. Указ. соч. С. 546. 3 Белинский В. Г. Полное собрание сочинений: В 13 т. М., 1956. Т. 12. С. 418.

отданным в солдаты за неисполнительность представляет художественное преломление изложенного выше эпизода из жизни Буткова. Образ Буткова присутствовал долгое время в художественном сознании Достоевского как, по-видимому, живое воплощение типа «маленького человека». Черты Буткова угадываются в Голядкине (повесть «Двойник») и опосредствованно, через Васю Шумкова, – в уездном учителе Василии из «Дядюшкиного сна» ; реминисценции, связанные с Бутковым, обнаруживаются в пятой главе второй части «Униженных и оскорбленных» . Не исключена вероятность, что «Слабое сердце» как-то генетически связано с рассказом Буткова «Партикулярная пара» (1846), где был еще ранее, чем у Достоевского, выведен тип смиренного, униженного человека, которому счастье представляется недостижимою мечтою и который принимает это положение как должное, находя радости в повседневных житейских мелочах. Герой рассказа, мелкий чиновник Петр Иванович Шляпкин слишком беден, чтобы позволить себе обзавестись партикулярной парой, и, лишенный потому возможности присутствовать на балу, теряет даже призрачную надежду на взаимность любимой девушки, однако моментально утешается предчувствием ужина. Для Шляпкина символом счастья остается партикулярная пара; Вася Шумков с первых строк предстает ее обладателем, но его счастье оказывается таким же обманчивым миражом. Вкладывая в образ Юлиана Мастаковича несомненные сатирические намеки на А.А. Краевского, Достоевский подразумевал отношение последнего не только к Буткову, но и к другим сотрудникам, имея в виду и личный опыт общения с ним. Позднее, в письме А.А. Краевскому от 1 февраля 1849 г. он описал свое состояние, очень похожее на состояние Васи Шумкова и его прототипа: «Знаю, Андрей Александрович, что я, между прочим, несколько раз посылая Вам записки с просьбой о деньгах, сам называл каждое исполнение просьбы моей одолжением . Но я был в припадках излишнего самоумаления и смирения от ложной деликатности. Я, например, понимаю Буткова, который готов, получал 10 р. серебром, считать

себя счастливейшим человеком в мире. Это минутное, болезненное состояние, и я из него выжил» ( XV , 247). В повести «Слабое сердце» Достоевский показал другую ситуацию, когда высший начальник канцелярии Юлиан Мастакович, дав из милости первый служебный чин бедному юноше, Васе Шумкову, и сделавшись его «благодетелем», заставляет его трудиться не только на службе, но и дома, поручив ему переписывать какое-то очень длинное и важное «дело» и оплачивая это скудными и редкими подачками. Как пишет В.Я. Кирпотин: «Вася также беден, как и Девушкин («Бедные люди»), но в нравственном отношении забит еще более <…> судьба не ставит Шумкова перед такими грозными испытаниями, как Девушкина. Скромное и тихое счастьице, собственно говоря, находится у него в руках. Начальник покровительствует Шумкову, у него верный друг, любящая невеста» 1 . Однако Шумков гибнет от своей забитости, от излишней благодарности. По «слабости сердца» Вася не смог вынести такого беспросветного труда. Он полон благодарности начальнику и готов на него работать, но у него есть и свои личные интересы и стремления - любовь к бедной девушке Лизаньке. Сначала он часто ходил к ней, «мучаясь неизвестностью» ( II , 32), а затем, став ее женихом, впал в восторженно-мечтательное состояние и в результате запустил срочную переписку, рискуя тем самым потерять милость своего «благодетеля». Достоевский не изображает непосредственно переживания своего героя, но через восприятие его другом Аркадием показывает, что творится с Васей, все более сознающим безвыходность своего положения. Достоевский нарочно сгущает краски – у него уже появилось стремление к психологическим гиперболам. Вася впадает в тяжелую задумчивость, работая по ночам, он доходит до того, что бессмысленно водит по бумаге сухим пером и, наконец, впадает в умопомешательство. Особенно устрашающей является сцена в кабинете начальника, куда Вася пришел с 1 Кирпотин В.Я. Достоевский Ф.М. Творческий путь (1821-1859). М., 1960. С. 256.

повинной и где он в присутствии сослуживцев ведет себя, как солдат: ступает с левой ноги, пристукивает правым сапогом, «как делают солдаты, подойдя к подозвавшему офицеру» ( II , 72). И тут его увозят в сумасшедший дом. Значительна концовка повести, заключающая в себе широкое символическое обобщение, вытекающее из всего в ней изображенного. Вечером того же дня, когда погиб Вася, Аркадий в морозные сумерки смотрит на Петербург, и «весь этот мир со всеми жильцами его, сильными и слабыми», кажется ему похожим на «фантастическую, волшебную грёзу, на сон, который, в свою очередь, тотчас исчезает» ( II , 88). «Какая-то странная душа посетила осиротевшего товарища бедного Васи. Он вздрогнул... Он как будто теперь понял... отчего сошел с ума его бедный, не вынесший своего счастья Вася. Губы его задрожали, глаза вспыхнули, он побледнел и как будто прозрел во что-то новое в эту минуту» ( II , 88). Мир, который Аркадий воспринимал без размышлений, по словам В.Я. Кирпотина, «вдруг предстал перед ним во всех своих разительных противоречиях. Он увидел его несоответствие тому, на что имеет право человек. Он понял постоянную тревогу Шумкова, вызванную сознанием вечной необеспеченности. Житейская жалость к другу переросла в гнев против целого строя, глаза вспыхнули угрозой, предчувствием возможности борьбы» 1 . Эта концовка повести напоминает кульминацию сюжета поэмы «Медный всадник» Пушкина. Повесть «Слабое сердце» наряду с некоторыми эпизодами «Бедных людей» - самое значительное из всего, что успел написать Достоевский до своего ареста. Как отмечалось выше, повесть создавалась в период увлечения писателя идеями утопического социализма. Характерное для Достоевского трагическое ощущение противоречий жизни большого современного города выразилось в грозной, тревожной и мрачной символической картине исчезающего в тумане Петербурга, нарисованной в заключительных строках повести. Эта зловещая картина повторится и в полуавтобиографических 1 Кирпотин В.Я. Указ. соч. С. 257.

«Петербургских сновидениях в стихах и прозе» (1860) и в «Подростке» (1875), возникая каждый раз перед героем, находящимся накануне глубоких нравственных потрясений, как символ грядущих грозных перемен. В лице Девушкина и Шумкова Достоевский изобразил «маленьких людей», являющихся безвинными жертвами того незаметного, повседневного угнетения, на котором основывалась вся жизнь самодержавно-бюрократической России. Повесть «Слабое сердце» вызвала отзывы критиков сразу же после ее появления в печати. Первым критическим отзывом о повести было дополнение к статье М.М. Достоевского «Сигналы литературные» за 1848 г., внесенное Ф.А. Кони, известным писателем и редактором журнала. В примечании к ней Ф.А. Кони писал: «Сердца слабые и нежные ... до того покоряются гнетущей судьбе ... что на редкие радости свои смотрят как на проявления сверхъестественные, как на беззаконные уклонения от общего порядка вещей. Они принимают эти радости от судьбы не иначе, как взаймы, и мучаются желанием воздать за них сторицею. Поэтому и самые радости бывают для них отравлены ... до того обстоятельства умели унизить их в собственном мнении» 1 . Вставленная в текст статьи, эта оценка, по-видимому, отражала и мнение самого M.M. Достоевского. Благожелательно отнесся к «Слабому сердцу» и критик «Отечественных записок» С.С. Дудышкин в статье «Русская литература в 1848 году», назвавший эту повесть, наряду с «Белыми ночами» и рассказами из «Записок охотника», комедией «Где тонко, там и рвется» И.С. Тургенева, «Пикником во Флоренции» А.Н. Майкова и «Иваном Саввичем Поджабриным» И.А. Гончарова, одним из лучших произведений 1848 года 2 . П.В. Анненков в статье «Заметки о русской литературе прошлого (1848) года», напротив, считал повесть неудачной, указывал, что в ней дана «литературная самостоятельность ... случаю, хотя и возможному, но до крайности частному»; по его мнению, изображение «расплывчатой, 1 Кони Ф.А. (Примечание) // Пантеон. 1848. Т. 2. № 3. Отд. «Петербургский телеграф». С. 100. 2 (Дудышкин С. С.) Русская литература в 1848 г. // Отечественные записки. 1849. Т. 62. № 1. Отд. 5. С. 34.

слезистой, преувеличенной» любви Аркаши и Васи «кажется ... хитростью автора, который вздумал на этом сюжете руку попробовать» 1 . В этом же, 1848 году, представитель либерального направления русской критики О.Ф. Миллер в своих «Публичных лекциях», прочитанных в Клубе художников, выскажет мнение, что герои Достоевского, подобные Васе Шумкову, относятся к «ряду людей», которым недостает «свободного обладания своею личностью». Они «находятся под влиянием подначального страха даже тогда, когда бояться решительно нечего, потому что начальники их - люди добрые» 2 . Хотя Миллер и принял определение Н.А. Добролюбова «забитые люди», содержание этого понятия он переосмыслил в либеральном духе. Оспоривая точку зрения Н.А. Добролюбова, Миллер писал о главном герое повести Васе Шумкове: «Избыток нравственной мнительности, а вовсе не начальнический гнет, доводит его до помешательства» 3 . Не остался в стороне от обсуждения повести Ф.М. Достоевского и А.В. Дружинин. Еще в мартовской книжке журнала «Вопросы литературы» за 1981 г. была опубликована статья В.К. Кантора и Ал. Осповата «Русская эстетика 40-50-х гг. XIX в: теория в контексте литературного процесса». Один из ее авторов – Ал. Осповат – сообщил в ней об обнаружении в архиве Дружинина отрывка из какой-то статьи с анализом повести «Слабое сердце»: «В архиве Дружинина сохранился отрывок из его неизданной статьи, которая, как можно думать, была построена по типу ежегодных обзоров русской литературы, утвердившихся в журналистике со времени Белинского. Писалась эта статья в конце 1848 г., поскольку в интересующем нас отрывке разбиралась повесть «Слабое сердце», увидевшая свет в феврале того года» 4 . Не приводя доказательств, Ал. Осповат тем не менее высказал предположение, что данный отрывок – из годового обозрения русской литературы за 1848 год. В 1982 г. вышла книга «Русская эстетика и 1 Анненков П.В. Критические очерки. СПб., 2000. С. 33. 2 Миллер О.Ф. Публичные лекции. СПб., 1848. С. 212-215. 3 Миллер О.Ф. Русские писатели после Гоголя: В 3 т. СПб., 1874. Ч. I . С. 117. 4 Кантор В.К., Осповат А.Л. Русская эстетика 40-50 гг. XIX века: теория в контексте литературного процесса // Вопросы литературы. 1981. № 3. С. 186.

критика 40–50-х гг. XIX века». В качестве вступительной статьи к ней была помещена статья В.К. Кантора и Ал. Осповата под слегка измененным названием «Русская эстетика в середине XIX века: теория в контексте художественной культуры». В ней Ал. Осповат повторил сказанное о находке. В 1983 г. в пятом выпуске сборника «Достоевский: Материалы и исследования» Ал. Осповат помещает статью «А.В.Дружинин о молодом Достоевском», в которой публикует найденный отрывок и, не ограничившись публикацией, в преамбуле обосновывает свою гипотезу. По мнению ученого, Дружинин не завершил обзорную статью о русской литературе 1848 года, так как не знал, что аналогичный обзор был поручен П.В. Анненкову. В 2003 г. Н.Б. Алдониной в Российским государственном архиве литературы и искусства был обнаружен еще один фрагмент работы критика, заканчившийся следующим образом: «Ни в одном произведении автора (Буткова – Н.А.) не удавалось нам встретить столько веселости и смешных…» 1 . Сопоставление обоих фрагментов навело Н.Б.Алдонину на мысль, что они составляют одно целое. Вопрос о жанре статьи до сих пор остается открытым. По мнению сотрудников архива, «неопубликованный отрывок, содержащий отзыв о повести Гончарова и произведениях других авторов, представляет собой фрагмент одного из «Писем Иногороднего подписчика в редакцию «Современника» о русской журналистике», которые Дружинин начал вести с января 1849 года». Основанием для предположения, по мнению Н.Б. Алдониной, являлся, видимо, тот факт, что рассматриваемые в отрывке произведения помещены в «Современнике» и «Отечественных записках». Опубликованная же А.Л. Осповатом часть работы названа сотрудниками архива рецензией произведения Достоевского «Слабое сердце» и «Рассказы бывалого человека», несмотря на то, что начинается она с рассмотрения повести Буткова. 1 Алдонина Н.Б. Некрасов и Дружинин (по новым материалам) // Карабиха: Ист.-лит. Очерки Ярославль, 2003. С. 54.

На взгляд Н.Б. Алдониной (и мы к ней присоединяемся), ближе к истине А.Л. Осповат, писавший о том, что, статья построена по типу ежегодных обозрений русской литературы, практиковавшихся в критике со времен Белинского. Действительно, рассматриваемая работа не могла быть обозрением, представлявшим собой анализ произведений, выходивших в течение месяца. Речь в ней шла о сочинениях, вышедших в течение года. Рассматриваемая работа не могла быть и рецензией, ибо, помимо повестей Достоевского, в ней анализировались произведения и других авторов. Перечисленные выше особенности более характерны для жанра годового обозрения. Обнаруженные А.Л. Осповатом и Н.Б. Алдониной фрагменты работы Дружинина о русской литературе 1848 года опубликованы последней в статье «Незавершенные статьи А.В.Дружинина (из неопубликованного)» 1 . Обратимся к анализу отзывов А.В. Дружинина о повести «Слабое сердце». Критик высоко ценил некоторые ранние произведения Достоевского и, прежде всего, роман «Бедные люди». Для Дружинина роман «Бедные люди» – наивысшее достижение писателя, в котором обнаружился его талант в полной мере. Он признавал успех произведения закономерным. В оценке повестей 40-х гг. Дружинин идет вслед за В.Г. Белинским, отмечая в них «запутанность, туманность, отсутствие гибкости в языке» 2 . Признаемся откровенно – пишет, А.В. Дружинин, – что после «Хозяйки» мы опасались за г. Достоевского, эта повесть была до такой степени странна, скучна и непонятна, что мы видели в ней окончательный упадок таланта, окончательную решимость г. Достоевского придерживаться какого-то неслыханного и неестественного направления» 3 . Повесть «Двойник», по мнению критика, «обнаруживала бледность и запутанность подробностей» 4 . 1 Российская словесность: эстетика, теория, история. СПб.; Самара, 2007. С. 153-167. 2 Осповат А.Л. А.В.Дружинин о молодом Достоевском // Достоевский: Материалы и исследования. Л., 1983. Т. 5. С. 188. 3 Там же. 4 Там же.

Но в то же время, расходясь с В.Г. Белинским, Дружинин обнаруживал в повести «Двойник» оригинальную идею. Белинский высоко оценивал роман Достоевского «Бедные люди». Как известно, скептически отнесся в последующим произведениям писателя 40-х годов. Критик-демократ требовал от произведений социальности и сосредоточение внимания Достоевского на психологическом анализе Белинского не устраивало. В статье «Взгляд на русскую литературу 1846 года» Белинский пишет по поводу повести Достоевского «Двойник»: «… в «Двойнике» есть еще и другой существенный недостаток: это его фантастический колорит. Фантастическое в наше время может иметь место только в домах умалишенных, а не в литературе, и находится в заведывании врачей, а не поэтов» 1 . По мнению же Дружинина, в повести «Двойник» старая избитая тема подана Достоевским по-новому. По его словам: «Основная идея, по рельефности своей и оригинальности, заставляла прощать автору бледность и запутанность подробностей» 2 . Новые произведения, опубликованные в 1848 году, еще более убедили Дружинина в том, что Достоевский преодолел кризис: «Тем приятнее было нам в отделе словесности «Отечественных записок» встретить две новые повести – «Слабое сердце» и «Рассказ бывалого человека», из которых убедились мы, что г. Достоевский воротился на прежнюю дорогу и говорит с нами языком понятным, напомнившем нам время его успеха, время «Бедных людей» 3 . От внимания критика не ускользнули недостатки повести «Слабое сердце». Определяя конфликт «Слабого сердца» как «антагонизм, несогласие» «духовной натуры» человека с «жизненными событиями», 1 Белинский В.Г. Полное собрание сочинений: В 13 т. М., 1956. Т. 10. С. 41. 2 Осповат А.Л. А.В.Дружинин о молодом Достоевском // Достоевский: Материалы и исследования. Л., 1983. Т. 5. С. 188. 3 Там же.

А.В. Дружинин отметил устарелость и вторичность этой мысли 1 . По мнению критика, идею повести «нельзя назвать новою» 2 . Героев «Слабого сердца» Дружинин ставит в один ряд с персонажами бессмертных произведений одного и того же семейства» 3 . И в то же время, оценивая идею повести как замечательную, Дружинин отмечает, что «мысль «Слабого сердца» не в состоянии вынести на себе целого произведения» 4 . Как справедливо заметил А.Л. Осповат, это высказывание близко к суждению о повести П.В. Анненкова в статье «Заметки о русской литературе 1848 года», приведенному выше. Заметим также, что А.В.Дружинин не одобряет манеру Ф.М. Достоевского «после патетической сцены нарисовать какую-нибудь сцену Петербурга, картину туманную, грустную и угрюмую. Как бы удачно ни была написана подобная картина, – пишет критик, – не следует ей беспрестанно возобновляться при одних и тех же обстоятельствах» 5 . К недостаткам произведения Дружинин относит и исполнение повести, считая его неудачным. Ни одному герою произведения критик не отдает свои предпочтения. «Несмотря на жалость к главному герою, Васе Шумкову, - пишет он, - мы все-таки не любим его» 6 . Дружинин считает Васю «непонятным, его детские выходки неловки и непривлекательны», и он не так близок критику, как, например, Макар Алексеевич Девушкин из «Бедных людей», в герое повести Дружинин «не находит частички себя, как это было с Макаром Алексеевичем» 7 . Других же замечательных лиц в повести критик вовсе не обнаруживает. Обращаясь к другому персонажу повести – Аркадию, другу жениха, Дружинин находит его лицом весьма невероятным, излишне заботливым, а в «Петербурге не любят на каждом шагу обниматься со 1 Там же. 2 Там же. 3 Там же. 4 Там же. 5 Там же. 6 Там же. 7 Там же.

своими друзьями», и вообще «скромная часть нашего народонаселения до крайности сосредоточена и молчалива в своих привязанностях и антипатиях» 1 . Т. е., по Дружинину, люди такого типа – большая редкость. На этом анализ образной системы повести «Слабое сердце» и заканчивается. Критик не удостаивает вниманием ни Лизаньку, возлюбленную Васи Шумкова, ни его благодетеля Юлиана Мастаковича. Не ограничившись рассмотрением идеи произведения и образной системы, Дружинин переходит к анализу отдельных эпизодов. Сцену в магазине у француженки, когда Вася Шумков со своим другом Аркадием с огромным восторгом и умилением выбирали чепчик для Лизаньки, критик оценил как наигранную, искусственную, уподобил «фальшивой музыкальной ноте». «Тут что-то не так, что-то не верно…», - замечает Дружинин, но окончательного ответа своим подозрением не дает 2 . Но в то же время Дружинин признает, что, основная идея повести «Слабое сердце» «очень замечательна» 3 . Он отмечает чередование Достоевским патетических сцен с картинами Петербурга – туманными, угрюмыми или грустными, признает его умение эффектно оканчивать повесть, обращает внимание на мастерство в изображении пейзажа. Не будучи знаком с последующими произведениями Достоевского, Дружинин предвосхитил тот факт, что во многих его произведениях Петербург будет присутствовать как фон, чаще как действующее лицо. А.В. Дружинин не оставляет без внимания и слог. Как говорилось выше, критика не удовлетворял слог писателя своей запутанностью, туманностью, из-за чего его произведение читались с напряжением. Но после выхода повести «Слабое сердце» Дружинин отзывается о языке писателя уже положительно, считает его «понятным, напомнившим нам время его успеха, время «Бедных людей». 4 1 Там же. 2 Там же. 3 Там же. 4 Там же.

Как можно судить по данному фрагменту, статья лишена каких-либо выводов, общих заключений, Дружинин не стремится предсказать дельнейший путь писателя, не наставляет его. В целом же критик принимает новое произведение Достоевского, хотя и ставит его ниже «Бедных людей» и «Двойника». Глава III . ПОВЕСТЬ Ф.М.ДОСТОЕВСКОГО «БЕЛЫЕ НОЧИ» В ВОСПРИЯТИИ А.В. ДРУЖИНИНА В 1848 году в декабрьском номере «Отечественных записок» впервые была опубликована повесть Ф.М. Достоевского «Белые ночи». Повесть имела посвящение другу молодости отца поэту А.Н. Плещееву . Достоевский снабдил ее заголовком: «Сентиментальный роман (Из воспоминаний мечтателя)». Эпиграфом к произведению автор выбрал слова И.С. Тургенева «Иль был он создан для того, / Чтобы побыть хотя мгновенье / В соседстве сердца твоего?..». «Белые ночи» - одно из самых светлых и поэтических произведений писателя. Молодой чиновник-разночинец и юная девушка Настенька, оба чистые и ясные душой, изображены здесь на фоне петербургских каналов, озаренные сиянием белых ночей. И обстановка действия повести, и образы в ней овеяны поэтической атмосферой романтической лирики, а также пушкинских поэм о Петербурге – «Домика в Коломне» и «Медного всадника». Как утверждает Т. Киносита в своей статье «Образ мечтателей: Гоголь, Достоевский, Щедрин», Достоевский первым в русской литературе дал обобщенное определение социально-психологической сущности мечтателя 1 . Мечтательство, писал он, особенно проявляется в характерах жадных до деятельности, жадных до непосредственной жизни, жадных до действительности, но слабых, женственных, нежных. Но внимание молодого 1 Киносита Т. Образ мечтателей: Гоголь, Достоевский, Щедрин // Достоевский: Материалы и исследования. Л., 1988. Т. 8. С. 21.

Достоевского приковал к себе другого рода мечтатель – задумывавшийся о торжестве правды и справедливости, хотя и не знающий, что делать. Э.М. Румянцева в одной из глав своей книги о творчестве Достоевского также отмечает, что образ мечтателя является одним из главных в творчестве Достоевского в 40-е гг. Именно неудовлетворенность действительностью, неясность идеала, вера и неверие в свои силы, по мнению Э.М.Румянцевой, сближают молодого писателя и его героя-мечтателя 1 . В центре повести «Белые ночи» – любовь, ярко вспыхнувшее чувство одинокого человека к случайно встреченной им белой петербургской ночью девушке - Настеньке. Но им не суждено было быть вместе. Счастливый жребий выпадает лишь Нacтеньке, влюбленной в другого человека, хотя счастьем она обязана своему неожиданному знакомому, готовому ради нее на все. «Белые ночи» - повесть об одиночестве человека, не нашедшего себя в мире, о несостоявшемся счастье. Герой «Белых ночей» - это тот же герой «Хозяйки», только поставленный в рамки реального существования. Он одинок, живет в многолюдном Санкт-Петербурге, как в пустыне. За восемь лет пребывания в столице Мечтатель не сумел завести ни одного знакомства. Он подобен призраку, который не способен переступить через очерченный им самим заколдованный круг. Он не действует, у него нет биографии. Он пребывает вне действительной жизни. По контрасту изображена Достоевским Настенька. Она проста, добра, чиста, способна на глубокое чувство. Настенька – зародыш противоречивого и увлекающегося женского характера, столь полно развитого впоследствии Достоевским 2 . Настенька не может понять, как этот человек – свободный, никем и ничем не стесняемый, – может жить один в своем углу, как заключенный. Что-то ненастоящее, книжное чудится ей в каждом слове героя. 1 Румянцева Э.М. Ф.М. Достоевский. Л., 1971. С. 70. 2 Кирпотин В.Я. Указ. соч. С. 311.

В «Петербургской летописи» Достоевский говорил, что «жизнь мечтателя – это трагедия, безмолвная, таинственная, угрюмая, дикая…» ( II , 31). Он не давал мечтателю никакого шанса выйти из порочного круга этой трагедии, а в «Белых ночах» мечтатель на пути к выздоровлению. Его встреча с Настенькой, его несчастная любовь представляла «переломный пункт в трагедии, тот катарсис, после которого начинается новая жизнь» 1 . Говоря о повести «Белые ночи», почти все исследователи большое внимание уделяют образу Петербурга, который играет важную роль в мире мечтателя «Белых ночей». Так, Э.М. Румянцева считает, что в повести, как и в «Петербургской летописи», два Петербурга. «Один нормален, вполне доволен собой. Другой – страдает и тоскует вместе с мечтателем. Официальный Петербург населен преуспевающими людьми, всегда одинаков, однообразен, враждебен живому человеку. Он не оригинален, живет по инерции, по однажды заведенному порядку. Тоска одолевает героя при виде его скучной и обывательской благопристойности: «каждый почтенный господин солидной наружности, нанимавший извозчика, тотчас же обращался в почтенного отца семейства, который после обыденных должностных занятий отправляется налегке в недра своей фамилии на дачу». Этот Петербург тревожит, но не увлекает героя» 2 . Но мечтатель отдален от людей этого Петербурга, он сближается с «короткими приятелями» ( II , 153), с его домами. О домах «своего» Петербурга герой рассказывает, как о людях: «Когда я иду, каждый как будто забегает вперед меня на улицу, глядит на меня во все окна и чуть не говорит: «Здравствуйте; как ваше здоровье? И я, слава Богу, здоров, а ко мне в мае месяце прибавят этаж» ( II , 153). Или: «Как ваше здоровье? А меня завтра в починку и т. д.» ( II , 153). А однажды герой оказался свидетелем одной истории, случившейся с «миленьким каменным домиком», который всегда «приветливо смотрел» на него, а теперь вдруг однажды жалобно «закричал»: «А меня красят в желтую краску!» Злодеи! Варвары! – возмутился мечтатель, 1 Гус М.С. Идеи и образы Ф.М. Достоевского. М., 1952. С. 100. 2 Румянцева Э.М. Указ. соч. С. 71.

- они не пощадили ничего: ни колонн, ни карнизов, и мой приятель пожелтел, как канарейка» ( II , 153). Повесть «Белые ночи» построена очень интересно. Ф.М. Достоевский называет главы: «Ночь первая», «Ночь вторая» и Т. д. Автор часто использует приём параллелизма: почти каждая глава начинается с описания природы, и мы благодаря этому заранее можем знать, как закончится эта глава, печально или весело. В повести, на наш взгляд, нет резкого деления на отрицательных и положительных героев. Нельзя винить Настеньку за то, что она оставила Мечтателя наедине со своими мыслями. Она поступила так, как велело ей сердце. Сам Мечтатель тоже её не винит в этом: «Целая минута блаженства! Да разве этого мало хоть бы и на всю жизнь человеческую?..» ( II , 202). Как верно отметил В.Л. Комарович, в «Петербургской летописи» газетная хроника «перерождалась в литературный жанр с характером исповеди» 1 . Уже в этом цикле большое место занимают размышления о типе петербургского мечтателя, который Достоевский считал знамением времени. Появление этого типа писатель объяснял отсутствием в русской жизни общественных интересов, способных объединить «распадающуюся массу», невозможностью для значительной части общества удовлетворить на практике все растущую «жажду деятельности», «обусловить свое Я в действительной жизни». Именно таков характер героя повести. В.С. Нечаева рассматривает четвертый фельетон из цикла «Петербургская летопись» как «первую зачаточную редакцию» «Белых ночей» 2 . Действительно, психологический портрет, внутренняя жизнь мечтателя в главных чертах обрисованы уже в этом фельетоне. Из него же перенесено в повесть (с некоторыми стилистическими изменениями) описание петербургской летней природы. Картина летнего города, открывающая повесть, впервые дана, но более лаконично, в третьем фельетоне. 1 Комарович В. Л. Фельетоны Достоевского // Фельетоны сороковых годов. М.; Л., 1930. С. 91. 2 Нечаева В.С. Предисловие // Достоевский Ф. М. Петербургская летопись. (Из неизданных произведений). Пб.-Берлин. 1922. С. 19,20.

Связь «Белых ночей» с циклом «Петербургская летопись» обнаруживается и в том, что в обоих произведениях воссоздан отмеченный чертами антропоморфизма образ больного и мрачного города. В герое «Белых ночей» явственны автобиографические элементы: «...все мы более или менее мечтатели!» - писал Достоевский в конце четвертого фельетона «Петербургской летописи» (II, 33). Возможно, что одним из прототипов главного героя явился А.Н.Плещеев. Нечто родственное складу личности поэта угадывается в облике Мечтателя; в исповеди его переосмыслены некоторые мотивы плещеевской лирики. Повесть создавалась в дни тесной дружбы Достоевского и Плещеева, членов кружка А.Н. и Н.Н. Бекетовых, а затем социалистических кружков М.В. Петрашевского и С.Ф. Дурова. В момент работы Достоевского над «Белыми ночами» Плещеев обдумывал свой вариант повести о мечтателе под заглавием «Дружеские советы» 1 . Неудовлетворенность окружающей жизнью, стремление уйти в идеальный мир от убожества повседневности сближают Мечтателя «Белых ночей» с гоголевским Пискаревым из повести «Невский проспект» (1835), мечтателями Э.Т. А. Гофмана и других представителей западного и русского романтизма 2 . В самом начале повести Ф.М. Достоевский задает совершенно особую атмосферу: «Была чудная ночь, такая ночь, которая разве только и может быть тогда, когда мы молоды, любезный читатель. Небо было такое звездное, такое светлое небо, что, взглянув на него, невольно нужно было спросить себя: неужели же могут жить под таким небом разные сердитые и капризные люди?» ( II , 152). Перекличка со многими романтическими персонажами подчеркнута в повести при характеристике «восторженных грез» (II, 171) героя («Ночь вторая»). В самом названии повести и делении ее на «ночи» Достоевский 1 Проскурин Ю. М. Повествователь-рассказчик в романе Ф. М. Достоевского «Белые ночи» // Науч. докл. высш. шк. Филологические науки. 1966. № 2. С. 126. 2 См.: Гроссман Л.П.. Заметки: Гофман, Бальзак и Достоевский // София. 1914. №5. С. 87-96.

следовал романтической традиции: ср. «Двойник, или Мои вечера в Малороссии» А. Погорельского (1828), «Русские ночи» В.Ф. Одоевского (1844). Но если у романтиков тема мечтательства сливалась с темой избранничества, то герой Достоевского, обреченный на мечтательство, глубоко от этого страдает: за один день действительной жизни он готов отдать «все свои фантастические годы» ( II , 171). Отчетливо ощущается в повести (особенно после некоторой переделки ее текста в 1859 г.) связь с пушкинскими мотивами. В своей исповеди, наряду с образами Гофмана, Мериме, Скотта, герой вспоминает «Египетские ночи» и «Домик в Коломне». Новое, углубленное истолкование мечтательство получает в последующем творчестве Достоевского. Оно осмысливается писателем как следствие разрыва с народом образованного сословия в результате петровской реформы. Поэтому чертами мечтателей наделены и герои романов и повестей Достоевского 1860-1870-х годов. В середине 1870-х годов писателем даже был задуман особый роман «Мечтатель». При всей сложности встающих перед мечтателями зрелого периода творчества Достоевского «вековечных вопросов» о смысле человеческого бытия многих из них объединяет с героем «Белых ночей» жажда «действительной», «живой» жизни и поиски путей приобщения к ней. Повесть Достоевского с ее «болезненной поэзией» (выражение Ап. Григорьева) по своему меланхолическому изяществу приближается к манере Тургенева. Нетрудно заметить типологическое сходство между Мечтателем «Белых ночей» с его щемящей печалью от сознания своей ненужности на пиру жизни и «лишними людьми» тургеневских повестей (первые «лишние люди» Тургенева появились в «Записках охотника»). Мечтатель видит тусклую прозу жизни и ординарность людей, среди которых живет. Он в мечтах стремится к высокому, героическому. «Вы спросите, может быть, о чем он мечтает?... да обо всем... об роли поэта, сначала непризнанного, а потом увенчанного; о дружбе с Гофманом;

Варфоломеевская ночь, Диана Вернон, геройская роль при взятии Казани Иваном Васильевичем...» ( II , 171). Это мечтатель, который стремится к реальному. Он ждет, что, может быть, «пробьет грустный час, когда он за один день этой жалкой жизни отдаст все свои фантастические годы...» ( II , 171). Мечтатель Достоевского – обаятельное, возвышенное, страдающее существо. Вместе с тем, герой «Белых ночей» не только жертва, но и своего рода «преступник». Он и чувствует себя перед пришедшим к нему, приятелем так, как будто «сделал в своих четырех стенах преступление» (II, 166). И это преступление состоит не в том, что он не находит общего языка со своим приятелем, а в том, что он из своей «одинокости», из своего отщепенства сделал принцип. Он замкнулся в своем уединении, залюбовался собой в своих героических мечтах. Жизнь его отвергла, а он решил презреть ее. «Но покамест еще не настало оно, это грозное время, – он ничего не желает, потому что он выше желаний, потому что с ним все, потому что он пресыщен, потому что он сам художник своей жизни и творит ее себе каждый час по новому произволу» ( II , 171). Этот мечтатель – «лишний человек» и «эгоист поневоле», но все же он эгоист. От его пресыщения жизнью, замкнутости, иногда высокомерного отсутствия желаний недалеко до душевного распада: превращения добрых и высоких желаний в их противоположность – в злые и даже негуманные поступки. Так формировался в сознании писателя будущий тип Ставрогина («Бесы»), Вельчанинова («Вечный муж»), антигероя «Записок из подполья». Уже современники писателя оценили «Белые ночи» практически единодушно высоко. Такие авторитетные критики, как С. С. Дудышкин, А. А. Григорьев другие, подчёркивали, что это лучшее произведение в русской литературе за весь 1848-й год и что оно несравненно выше предыдущих произведений самого Достоевского – «Двойника», «Хозяйки», «Слабого сердца».

Отметив ведущую роль психологического анализа в творчестве Достоевского, С.С. Дудышкин в упомянутой выше статье «Русская литература в 1848 году» писал, что с художественной точки зрения «Белые ночи» совершеннее предшествующих произведений писателя: «Автора не раз упрекали в особенной любви часто повторять одни и те же слова, выводить характеры, которые дышат часто неуместной экзальтацией, слишком много анатомировать бедное человеческое сердце ... В «Белых ночах» автор почти безукоризнен в этом отношении. Рассказ легок, игрив, и, не будь сам герой повести немного оригинален, это произведение было бы художественно прекрасно» 1 . Одновременно с С.С. Дудышкиным на повесть «Белые ночи» откликнулся и А.В. Дружинин. Оценка «Белых ночей» появилась в первом же «Письме Иногороднего подписчика о русской журналистике» за декабрь 1848 года, опубликованном в январской книжке журнала «Современник» за 1849 год. Анализируя двенадцатый номер «Отечественных записок» за 1848 год, Дружинин называет «замечательнейшую между остальными статьями» ( VI , 14) повесть Достоевского, награжденную «немного странным и хитросплетенным названием «Белые ночи – из воспоминаний мечтателя» ( VI , 14). Как справедливо отметила А.М. Штейнгольд, «общая оценка повести вполне сочувственная» 2 . По мнению А.В. Дружинина, «Белые ночи» «выше «Голядкина», выше «Слабого сердца», не говоря уже о «Хозяйке» и некоторых других произведениях, темных, многословных и скучноватых» (VI, 14). Основная идея повести, по оценке критика, «и замечательна, и верна» (VI, 14). «Мечтательство» он считал не только специфически петербургской, но характерной чертой современной жизни вообще. А.В. Дружинин писал о существовании «целой породы молодых людей, которые и добры, и умны, и несчастны, при всей своей доброте и уме, 1 Отечественные записки. 1849. № 1. Отд. V . С. 34. 2 Штейнгольд А.М. А.В. Дружинин - фельетонист и критик о раннем творчестве Достоевского // Русская критика XIX века и проблемы национального самосознания: Межвуз. сб. науч. тр. Самара, 1997. С. 115.

при всей ограниченности своих скромных потребностей» (VI, 14). Они становятся мечтателями и «привязываются к своим воздушным замкам» «от гордости, от скуки, от одиночества» (VI, 14). К недостаткам повести критик относил то, что Мечтатель поставлен вне отчетливо обозначенного места и времени и что читателю неизвестны его занятия и привязанности. «Ежели б личность Мечтателя «Белых ночей», – продолжал он, – была яснее обозначена, если б порывы его были переданы понятнее, повесть много бы выиграла» (VI, 15). По мнению А.М. Штейнгольд, на восприятие повести Достоевского наложил отпечаток жанр фельетонного обозрения. В отличие от литературной критики, фельетон – жанр художественно- публицистической литературы, наиболее характерные черты которого – «подвижность предмета сообщения или рассуждения, видимая «бесплановость», легкость, непринужденность композиции» 1 . Возможность художественного перевоплощения автора, наличие масок и «подставных повествователей» в фельетоне составляют приметы его жанровой сущности. Насколько же видоизменяет взгляд Дружинина на Достоевского маска Иногороднего подписчика? Отвечая на этот вопрос, А.М. Штейнгольд указывает, во-первых, необходимость учитывать историко-национальное своеобразие фельетонного жанра в русской журналистике периода «мрачного семилетия». Еще Б.Ф. Егоров убедительно показал, что «жанр фельетона в конце 40-х – начале 50-х гг. стал следствием распада жанра литературного обозрения, созданного Белинским, месячное обозрение стало сливаться с фельетоном, точнее писалось в жанре фельетона» 2 . Во-вторых, слово «фельетонист» в 1840-50-е гг. имело особый оттенок. Оно значило «автор злободневных статей, имеющих лишь сиюминутное значение» 3 . 1 Ямпольский И.Г. Заметки о Чернышевском (К полемике Н.Г.Чернышевского с А.В.Дружининым) // Н.Г.Чернышевский: Статьи, исследования и материалы. Саратов, 1978. Вып.8. С. 230-238. 2 Егоров Б.Ф. Борьба эстетических идей в России середины XIX в. Л., 1982. С. 320. 3 Днепров В.Д. Идеи,страсти, поступки из художественного опыта Достоевского. Л., 1978. С. 354.

«Письма Иногороднего подписчика…» Дружинина предельно приближены по предмету разговора к литературной критике и отличаются ослаблением собственно фельетонных признаков. В них редки образы «приятелей», корреспондентов, собеседников, придающие высказываемому характер диалога. Диалогические оценки невелики по объему и отнесены к иным сферам, чем разговор о достоинствах и недостатках новейших произведений литературы. Голос фельетониста-повествователя обретает большую, чем в критике, личностную свободу, право на субъективность впечатлений, фельетон не требует подробной и убеждающей аргументации. Отсюда, по мнению А.М. Штейнгольд, вытекает и способ выражения авторского мнения: В «Письмах Иногороднего подписчика…» повсюду господствует авторское «я», в собственно критических же статьях Дружинина преобладает местоимение «мы». Нельзя не учитывать и того, что фельетонист и критик Дружинин был писателем, автором повестей «Полинька Сакс», «Рассказ Алексея Дмитрича», романа «Жюли» и др. Оценка им произведений Ф.М. Достоевского определяется не только индивидуальностью Дружинина– читателя, но и собственным творческим опытом, принадлежностью к художественным течениям времени, силой и широтой дарования (читая другого писателя, художник почти всегда вступает с ним в спор- соревнование). В образе мечтателя Дружинин, в 40-е гг. сам, о чем выше говорилось, увлекавшийся социалистическими идеями, видит не просто литературный персонаж, а жизненный тип, истоки которого он связывает с определенностью социальной: «У этих людей нет ни денег, ни друга, ни любимой женщины; они одиноки посреди многолюдства» (VI, 14). Чутко помечает критик и столь важную в мечтателе Достоевского потребность «привязаться к чему-нибудь» (VI, 14). Но в оценке мечтателя звучит снисходительная нота: «Им немного надобно», нужен друг, чтобы совершать душевные излияния, «болтать между собою чепуху, от которой у

постороннего слушателя приключится зевота», «они привязываются к своим воздушным замкам, как безнадежный больной привязывается к своему доктору» (VI, 14). Одного из таких людей, как писал Дружинин, и вывел Достоевский в своей повести «Белые ночи», которую критик, как и С.С.Дудышкин ставит выше «Двойника», «Слабого сердца», «не говоря уже о «Хозяйке» и некоторых других произведениях, темных, многословных и скучноватых» (VI, 14). Ощущая неповторимость художественного мира «Белых ночей», критик не решается передавать содержание повести, «потому что голое событие, лишенное потребностей, не передает приятного впечатления» (VI, 14), оставшегося у него после чтения. Но «приятное впечатление» не помешало автору «Писем Иногороднего подписчика…» упрекнуть Достоевского в недостаточной художественности. Эти упреки напоминают, как отмечает В.Шеншин, «сетования Белинского по поводу «Белых людей» и «Двойника» 1 . Обращаясь к стилю произведения, Дружинин пишет, что, «несмотря на все достоинства» повести, которые он выделил, «Белые ночи» «читаются не совсем легко» (VI, 14). Недостаток повести критик видит в поспешности, с которой работал автор и которая, по его мнению, опасна при обрисовке характеров, подобных мечтателю: «Поспешность не вредит повестям, в которых действующие лица одарены характерами резкими и эффектными» (VI, 14), а именно в этом Дружинин отказывает центральному персонажу «Белых ночей». Дружинину-фельетонисту, по мнению А.М. Штейнгольд, нужны формальные точки над « i »: «молод ли герой повести? как его имя? какие его понятия и привязанности?» (VI, 15). Ему мало эмоциональных характеристик, определяющих мечтания героя «Белых ночей» (грациозные, нежные, бурные, пламенные, сладко-грустные, томительно-радостные), ему требуется их фактическое наполнение и происхождение: «Да ради Бога, 1 Шеншин В. К вопросу о сюжете в раннем творчестве Ф.М.Достоевского // Уч.зап. Пермского гос. ун- та. 1967. № 155. С. 116.

какие же это грезы? Из каких данных они подчерпнуты?» (VI, 15). То есть Дружинин почувствовал недоговоренность Достоевского. Пафос действительности, венчающий пассаж о промахах Достоевского («… кто не знает, что грезы… носят начало свое в действительности, как повесть самого туманного романиста должна происходить на земле, между людьми, потому что ей более негде происходить?» – VI, 15), изобличает в фельетонисте прагматического и жесткого материалиста, выученика «натуральной школы». Еще ранее А.М. Штейнгольд А.М. Бройде отметил тот факт, что, оценив «Белые ночи» выше «Хозяйки», «Двойника» и «Слабого сердца», Дружинин сделал упрек молодому писателю, который Достоевский впоследствии учел. Упрек был сделан с точки зрения обработки главного характера. А.М. Штейнгольд утверждает, что «основным обвинением Иногороднего подписчика становится выключенность героя Достоевского из современной действительности»: «Мечтатель «Белых ночей» - лицо бледное, почти непонятное, поставленное вне места и времени» 1 . Аналогичного мнения придерживался и А.М. Бройде. Обвинение героев Достоевского в нетипичности, нехарактерности – едва ли не общее место в критике от Белинского до Михайловского. «Фантастический реализм» Достоевского не укладывается в понятие «типичность». Но у Дружинина эта мысль обретает иной оттенок. Автор «Писем Иногороднего подписчика…», создавший в 1848 г. «Рассказ Алексея Дмитрича», «в какой-то мере оказался соревнователем Достоевского, а признать его превосходства не мог» 2 . Сравнивая повесть Дружинина «Рассказ Алексея Дмитрича» с повестью Достоевского «Белые ночи», А.М. Штейнгольд приходит к выводу, что повесть Дружинина открывается рассуждением о мечтателе, ищущем, как убить время: «Истинно вредные, даже богопротивные мысли лезут человеку в голову, если человек этот, промотавшись дочиста, сидит один в тесной своей комнате вечером в ту пору, когда весь Петербург пляшет или 1 Штейнгольд А.М. Указ. соч. С. 118. 2 Бройде А.М. А.В.Дружинин. Жизнь и творчество. С openhagen , 1986. 141.

слушает оперу. С задором и враждою смотрит бедный затворник и на общество, и на все его законы да строит утопию за утопиею, то грязную, то тихую, по наклонности собственного своего характера. Строить утопии – вещь чрезвычайно полезная: мало-помалу грустные мысли начинают улегаться, серая комнатка оживляется, грациозные образы начинают порхать перед мечтателем… советует ему встречать огорчения насмешкою, переносить нужду с беззаботностью влюбленного мальчика» ( I , 95). В этих фразах, как верно заметила А.М. Штейнгольд, в какой-то мере мелькает колорит Петербурга Достоевского, «если не углов и крайней нищеты, то, во всяком случае, близкого к бедности существования» 1 . Мечтательность (поиск утопий) у Дружинина впрямую связывается с социальной ущемленностью, миры утопий герой начинает строить, когда «весь Петербург пляшет или слушает оперу». Утопии героя, по Дружинину, - «вещь чрезвычайно полезная», помогающая закрепить в жизни образ мечтателя, оставляет здесь странное впечатление: это излетный романтический герой, написанный в правилах «натуральной школы» 2 . Мечтательность для героя-рассказчика «Рассказа Алексея Дмитрича», по мнению А.М.Штейнгольд, - «саморефлексия, граничащаяся с самоубаюкиванием, с одной стороны, и позой, с другой. Она может быть осмыслена и оценена лицом сторонним – писателем и читателем» 3 . Поэтому аналогичной проясненности натуры мечтателя требует критик от Достоевского в «Белых ночах», вступая даже в полемику с распространенным мнением: «Скажут, что он (мечтатель. – Ф.Е.) и должен быть непонятным; я не соглашусь с этим. Пусть он сам себя не понимает, пусть он плавает, сколько угодно, в океане неопределенных мечтаний, но чтобы читатель понимал его, чтоб читатель знал, какие это мечтания» (VI, 15). Подготавливая собрание сочинений 1860 г., Достоевский учел замечания А.В.Дружинина. Повесть была подвергнута существенной 1 Штейнгольд А.М. Указ. соч. С. 118. 2 Штейнгольд А.М. Указ. соч. С. 119. 3 Там же.

правке. Наиболее значительные изменения писатель внес в монолог Мечтателя, придав большую определенность романтическим мотивам и включив в текст монолога пушкинские темы и образы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ Подведем некоторые итоги. Ф.М. Достоевский начал свой творческий путь как художник-реалист, продолжатель традиций Пушкина и Гоголя. Первое же произведение писателя – роман «Бедные люди» - выдвинуло его в ряд крупнейших представителей «натуральной школы». Подобно Н.А. Некрасову, М.Е. Салтыкову-Щедрину, И.А. Гончарова, И.С. Тургеневу, А.И. Герцену, Достоевский прошел гоголевскую школу социально-бытового письма, воспринял от своего учителя идею верности правде жизни, мысль об общественном назначении искусства. «Натуральная школа», теоретические принципы которой были обоснованы В.Г. Белинским, утверждала право писателей на сочувственное изображение низших сословий. Она признавала в мужике, в бедном чиновнике, в городском труженике, в женщине человека. Примкнув к новому движению, никому неизвестный дотоле юноша создал роман «Бедные люди». «Самый забитый, последний человек есть тоже человек и называется брат мой» - эта идея произведения, утверждаемая со свежею силою молодого и оригинального дарования, сблизила Достоевского с Белинским, привела его в круг петрашевцев – первую в России организацию социалистов-утопистов. Не являлись исключением и психологические повести писателя 40-х гг., без которых вряд ли были бы возможны наивысшие достижения Достоевского-романиста 60-70-х гг. В результате проведенного исследования мы пришли к следующим выводам. А.В. Дружинин не посвятил творчеству Достоевского специальные статьи или рецензии. Но, как удалось установить, на протяжении всей своей деятельности он неоднократно обращался к оценке произведений писателя – в незавершенной обзорной статье о русской литературе 1848 г., «Письмах Иногороднего подписчика о русской литературе…» за декабрь этого же года, за январь, февраль и апрель 1849 г., а также в рецензии на «Военные рассказы» графа Л.Толстого и «Губернские очерки» М.Е.Салтыкова-

Щедрина (1856), а также в статьях «Критика гоголевского периода русской литературы и наши к ней отношения» (1856) и «Сочинения А.Н.Островского» (1859). Несмотря на сложное отношение к Достоевскому – человеку и писателю, обусловленное различиями в воспитании, образовании, мировоззрении и т. п., Дружинин внимательно следил за творчеством писателя, его эволюцией. Ни одно произведение Достоевского 40-х гг. не ускользнуло от внимания критика. Анализируя повести Достоевского «Слабое сердце», «Белые ночи», он касается и предыдущих произведений писателя – романа «Бедные люди» (1846), повестей «Двойник» (1846), «Хозяйка» (1847). В оценке произведений Достоевского в 1846–1847 гг. Дружинин во многом следует за Белинским, в русле направления, отстаиваемого критиком. Считая роман «Бедные люди» вершинным произведением писателя, проникнутым пафосом гуманизмом, в котором отчетливо проявилась боль за униженного человека, Дружинин с неудовольствием пишет о повестях «Двойник» и «Хозяйке», в которых отмечает чрезмерный интерес Достоевского к болезненным проявлениям психики человека, а также отсутствие внешней занимательности, неровности стиля, многословие. Как и Белинский, он считал, что после «Бедных людей» развитие писателя происходило по нисходящей линии, предвещая упадок его таланта. Вместе с тем, как справедливо отмечал еще А.М. Бройде, уже в 40 гг. Дружинин был достаточно самостоятельным критиком и, следуя в оценках за Белинским, в ряде случаев расходился с ним. Так, не считая повести «Двойник» лучшим произведением писателя, Дружинин, вопреки критику- демократу, отмечает в ней рельефность и оригинальность идеи. Самостоятельность Дружинина проявилась еще более после смерти Белинского, когда он обратился к анализу новых сочинений Достоевского. Отзыв о «Слабом сердце» еще во многом связан с оценкой предыдущих произведений писателя. Повесть рассматривается как слабая в идейном и

художественном отношениях, ставится ниже «Бедных людей» и «Двойника». По мысли критика, устарелая и скучная идея произведения – антагонизм, несогласие духовной натуры человека с жизненными событиями - не в состоянии вынести на себе целого произведения. Неудачным найденно и исполнение. Не удовлетворил критика и главный герой повести Вася Шумков, которого он считал вялым, лишенным развития. Искусственным, «наигранным» сочтен и эпизод в магазине у мадам Леру. В то же время Дружинин признает идею повести замечательной. Критик обнаруживает в ней удачные частности (эффектное описание ночного Петербурга в финале), слог, напомнивший ему «Бедных людей» и заставивший забыть о художественных просчетах писателя. Самостоятельность Дружинина как критика, его стремление постигнуть творческую индивидуальность писателя в полной мере проявились при оценке следующей повести Достоевского – «Белые ночи» Анализируя «Белые ночи», Дружинин указывает на поспешность писателя, сказавшуюся на обрисовке характера Мечтателя, который, по его мнению, - лицо бледное и непонятное, изображенное «вне времени и пространства». Но общий пафос отзыва – одобрительный. Дружинин отметил идею повести как замечательную, поставил повесть выше всех предыдущих произведений писателя, исключая «Бедных людей». По Дружинину, ни одна из рассматриваемых им повестей Достоевского 40-х гг. не превзошла в идейном и художественном отношениях романа «Бедные люди». Тем не менее от внимания критика не укрылась эволюция писателя. Дружинин проницательно подметил идейное и художественное новаторство Достоевского (оригинальность идеи, тяготение к раскрытию внутреннего мира героев, склонность к эффектным концовкам, мастерство в описании Петербурга и Т. п.). При всей сложности отношений Дружинина и Достоевского, доходящей до неприязни со стороны последнего, Дружинину- писателю оказались близки искания Достоевского-психолога.

Колкие и во многом справедливые суждения Дружинина о недостатках ранних работ Достоевского задевали самолюбие писателя, вызвали в нем желание «рассчитаться» с «аристократическим гвардейским офицером». Но, готовя переиздание своих первых сочинений, Достоевский учтет замечания Дружинина о повестях «Белые ночи» и внесет соответствующие изменения в текст произведений. Дружинин с сожалением переживал вынужденную изоляцию Достоевского от общества и литературы. Анализируя творчество современных писателей, он не один раз вспомнит о повести Ф.М. Достоевского «Двойник», которая оказалась близка и самому автору «Полиньки Сакс». В статье 1859 года «Сочинения А. Островского» он в последний раз обратится к оценке творчества писателя. Не догадываясь о том, что Достоевский в ссылке не прекратил литературной деятельности, Дружинин отнесет его наряду с А.А. Фетом и Я.П. Бутковым к числу писателей, в 1849 году подававших надежды, авторов, дарования которых «более или менее замечательно», но которые «как-то остановились на одной точке и могли погибнуть без следа или развиться благоприятным образом» ( VI , 636). Дружинин не ставит точки, оставляя вопрос о творческом развитии Ф.М. Достоевского развитии открытым.

БИБЛИОГРАФИЯ Источники 1. Достоевский Ф.М. Белые ночи // Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: В 15 Т. Л., 1988. Т. 2. С. 152-202. 2. Достоевский Ф.М. Неточка Незванова // Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: В 15 Т. Л., 1988. Т. 2. С. 203-356. 3. Достоевский Ф.М. Слабое сердце // Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: В 15 Т. Л., 1988. Т. 2. С. 49-88. 4. Достоевский Ф.М. (Письма к разным корреспондентам) // Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: В 15 Т. Л., 1988. Т. 15. С. 69-76. 5. Достоевский Ф.М. Петербургская летопись // Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: В 15 Т. Л., 1988. Т. 2. С. 5-33. 6. Дружинин А.В. Литературная критика. М., 1983. 7. Дружинин А.В. Прекрасное и вечное. М., 1988. 8. Дружинин А.В. Собрание сочинений: В 8 Т. СПб., 1865. Т. 6. 9. Дружинин А.В. Собрание сочинений: В 8 Т. СПб., 1865. Т. 7. Научно-исследовательская литература 1. Алдонина Н.Б. А.В. Дружинин: Малоизученные проблемы жизни и творчества. – Самара, 2005. 2. Алдонина Н.Б. Незавершенные статьи А.В. Дружинина (из неопубликованного) // Российская словесность: эстетика, теория, история. СПб.; Самара, 2007. С. 153-167. 3. Алдонина Н.Б. Некрасов и Дружинин (по новым материалам) // Карабиха: ИсТ. -лиТ. очерки. Ярославль, 2003. С. 52-82. 4. Анненков П.В. Критические очерки. СПб., 2000. 5. Бахтин М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1963. 6. Бахтин М. Проблемы творчества Достоевского. Л., 1929. 7. Белинский В.Г. Полное собрание сочинений: В 13 Т. М., 1953–1959.

8. Белов С.В. Ф.М. Достоевский в воспоминаниях современников и русской критике. М., 1981. 9. Бройде А.М. А.В.Дружинин. Жизнь и творчество. С ope № hage №, 1986. 10. Венгеров С. А. А.В.Дружинин // Венгеров С.А. Собрание сочинений: В 5 Т. СПб., 1911. Т. 5. С. 1-59. 11. Григорьев А.А. Воспоминания. М., 1988. 12. Григорьев А.А. Литературная критика. М., 1967. 13. Гроссман Л.П. Достоевский. М., 1963. 14. Гроссман Л.П. Заметки. Гофман, Бальзак и Достоевский. // София. 1914. № 5. С. 87-96. 15. Гус М.С. Идеи и образы Ф.М.Достоевского. М., 1952. 16. Днепров В.Д. Идеи, страсти, поступки из художественного опыта Достоевского. Л., 1978. 17. Добролюбов Н.А. «Забитые люди» // Добролюбов Н.А. Собрание сочинений: В 9 Т. М.; Л., 1963. Т. 7. С. 225-275. 18. Достоевский Ф.М. в воспоминаниях современников: В 2 Т. М., 1964. 19. Достоевский: Статьи и материалы: В 2 Т. М.; Пгр., 1922. Т. 1. 20. (Дудышкин С.С.) Русская литература в 1848 году // Отечественные записки. 1849. № 1. Отд. V. С. 1-38. 21. Егоров Б.Ф. Борьба эстетических идей в России середины XIX века. Л., 1982. 22. Егоров Б.Ф. Литературно-критическая деятельность В.Г. Белинского. М., 1982. 23. Егоров Б.Ф. О мастерстве литературной критики: Жанры. Композиция. Стиль. Л., 1980. 24. Егоров Б.Ф. Проза А.В.Дружинина // Дружинин А.В. Повести. Дневник. – М., 1986. С. 429-458. 25. Кантор В.К., Осповат А.Л. Русская эстетика середины XIX века: теория в контексте художественной культуры // Русская эстетика и критика 40-50-х гг. XIX в. М., 1982. С. 7-41.

26. Кантор В.К., Осповат А.Л. Русская эстетика 40–50-х годов Х I Х века: теория в контексте литературного процесса // Вопр. лит. 1981. № 3. С. 167- 196. 27. Карякин Ю. Достоевский: Очерки. М., 1984. 28. Кийко Е.И. (Примечание к повести «Слабое сердце») // Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: В 15 Т. Л., 1988. Т. 2. С. 545-548. 29. Киносита Т. Образ мечтателей: Гоголь, Достоевский, Щедрин // Достоевский: Материалы и исследования. Л., 1988. Т. 8. С. 21-32. 30. Кирпотин В.Я. Достоевский-художник: Этюды и исследования. М., 1972. 31. Кирпотин В.Я. Достоевский и Белинский. М., 1976. 32. Кирпотин В.Я. Мир Достоевского: Статьи, исследования. М., 1983. 33. Кирпотин В.Я. Молодой Достоевский. М., 1947. 34. Комарович В.Л. Фельетоны Достоевского // Фельетоны сороковых годов. М.; Л., 1930. С. 90-101. 35. Кони Ф.А. (Примечания к статье М.М. Достоевского «Сигналы литературные») // Пантеон. 1848. Т. 2. № 3. Отд. «Петербургский телеграф». С. 41-46. 36. Кулешов В.И. Жизнь и творчество Ф.М.Достоевского: Очерки. М., 1984. 37. Кулешов В.И. Натуральная школа в русской литературе XIX в. М., 1982. 38. Миллер О.Ф. Публичные лекции. СПб., 1848. 39. Миллер О.Ф. Русские писатели после Гоголя: В 3 Т. СПб., 1874. 40. Нечаева В.С. Ранний Достоевский. 1821-1849. М., 1979. 41. Новиков Л.А. Диалектика мысли, характера и слова в «Двойнике» Ф.М.Достоевского. М., 1981. 42. Осповат А.Л. А.В.Дружинин о молодом Достоевском // Достоевский: Материалы и исследования. Л., 1983. Т. 5. С. 186-190. 43. Осповат А.Л. Короткий день русского «эстетизма» (В. П. Боткин и А.В.Дружинин) // Литературная учёба. 1981. № 3. С. 186-193.

44. Проскурин Ю. М. Повествователь-рассказчик в романе Ф. М. Достоевского «Белые ночи» // Науч. докл. высш. шк. Филологические науки. 1966. № 2. С. 124-136. 45. Пруцков Н. И. «Эстетическая» критика (Боткин, Дружинин, Анненков) // История русской критики: В 2 Т. М.; Л., 1958. Т. 1. С. 444-469. 46. Розенблюм Л. Повести и рассказы Ф.М. Достоевского. М., 1956. 47. Румянцева Э.М. Ф.М. Достоевский. Л., 1971. 48. Семенов-Тян-Шанский П.П. Мемуары: В 3 т. Пг., 1917. Т. 1. 49. Скатов Н.Н. А.В.Дружинин – литературный критик // Дружинин А.В. Литературная критика. М., 1983. С. 5-30. 50. Скатов Н.Н. А.В. Дружинин – литературный критик // Дружинин А.В. Прекрасное и вечное. М., 1988. С. 5-29. 51. Скатов Н.Н. А.В. Дружинин – литературный критик // Рус. лит. 1982. № 4. С. 109-121. 52. Скатов Н.Н. Безмерность гения: Ф.М.Достоевский // Скатов Н.Н. Литературные очерки. М., 1985. С. 107-117. 53. Скатов Н.Н. Comme il faut русской критики (А.В.Дружинин) // Скатов Н.Н. Литературные очерки. М., 1985. С. 31-64. 54. Туниманов В.А. Творчество Достоевского. 1854-1862. Л., 1980. 55. Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977. 56. Ф.М.Достоевский в русской критике: Сб. статей. М., 1956. 57. Фет А.А. Вечерние огни. М., 1981. 58. Фридлендер Г.М. Достоевский и мировая литература. Л., 1988. 59. Фридлендер Г.М. Первый роман Достоевского // Достоевский Ф.М. «Бедные люди». М.; Л., 1966. С. 5-16. 60. Фридлендер Г.М. (Примечания к повестям «Белые ночи», «Неточка Незванова») // Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: В 15 т. Л., 1988. Т. 2. С. 558-574. 61. Фридлендер Г.М. Ф.М. Достоевский и его наследие. // Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: В 15 т. Л., 1988. Т. 2. С. 256-274.

62. Цейтлин А. Г. Русская литература первой половины XIX века. М., 1940. 63. Чернышевский Н.Г. Полное собрание сочинений: В 15 т. М., 1939-1950. 64. Чуковский К. Л.Н. Толстой и А.В.Дружинин в 60-х гг. // Чуковский К.И. Люди и книги. М., 1958. 65. Шевцова Л.И. А.В. Дружинин-критик: Автореф. дис. … д-ра. филол. наук. М., 2002. 66. Шевцова-Щеблыкина Л.И. Литературно-критическая деятельность А.В. Дружинина в 40-50 гг. XIX века: Монография. М., 2001. 67. Шевцова-Щеблыкина Л.И. Эстетическая теория А.В.Дружинина и русская литература 40-50 гг. XIX века. Пенза, 1998. 68. Штейнгольд А.М. А.В. Дружинин - фельетонист и критик о раннем творчестве Достоевского // Русская критика XIX в. и проблемы национального самосознания: Межвуз. сб. науч. тр. Самара, 1997. С. 115-125. 69. Щенников Г.К. Эволюция сентиментального и романтического характера в творчестве раннего Достоевского // Достоевский: Материалы и исследования. Л., 1983. Т. 5. С. 271-276. 70. Этов В.И. Достоевский: Очерк творчества, М., 1968. 71. Ямпольский И.Г. Заметки о Чернышевском (К полемике Н.Г.Чернышевского с А.В.Дружининым) // Н.Г. Чернышевский: Статьи, исследования и материалы. Саратов, 1978. Т. 8. С. 230-238. 72. Яновский С.Д. Воспоминания о Достоевском // Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: В 15 т. Л., 1988. Т. 2. С. 801-803. Справочная литература 1. Белов С. В. Энциклопедический словарь «Ф.М. Достоевский и его окружение»: В 2 Т. СПб., 2001. С. 283-284. 2. Егоров Б.Ф. Дружинин А.В. // Русские писатели. 1800–1917: Биографический словарь: В 5 Т. М., 1992. Т. 1. С. 187-190. 3. Достоевский: Сочинения, письма, документы: Словарь-справочник. СПб., 2008.

4. Достоевский. Эстетика и поэтика: Словарь-справочник / Сост. Г.К. Щенников. Челябинск, 1997. 5. Достоевский: Энциклопедия / Сост. Н.Н. Наседкин. М., 2008.

O'xshashlar

Классификация и концепция современного урока литературы

Творчество И.А.Гончарова в школьном изучении

Типология образа слуги в русской литературе XIX века

Повести А.И.Куприна «Молох» и «Олеся» - лингвистический аспект

Обыкновенная история» И.А. Гончарова как роман воспитания