Обыкновенная история» И.А. Гончарова как роман воспитания - Rus tili va adabiyoti - Diplom ishlar

Обыкновенная история» И.А. Гончарова как роман воспитания

Yuklangan vaqt:

05.10.2019

Ko'chirishlar soni:

0

Hajmi:

93.732421875 KB

Ko'chirib olish

Обыкновенная история» И.А. Гончарова как роман воспитания Содержание Введение. ………….………………………………………….……….…2 1. Возникновение и становление просветительского жанра воспитательного романа. ……….………………………………………………………….4 1.1. Предпосылки возникновения жанра воспитательного романа…………………………………………………………………….4 1.2. Специфика жанра воспитательного романа…………………………………………..………….………….…15 2. Жанровое своеобразие «Обыкновенной истории» Гончарова в соотношении с национальной литературной традицией.…….............18 2.1. Воспитательный роман в русской литературе 19 века..……….. 18 2.2. Основная композиция романа и его значение………………..… 24 2.3. Роман «Обыкновенная история» (первая критика, первая известность.) ………………………………………………. ……..……. 28 2.4. «Диалогический конфликт» Адуевых – основа структуры произведения………………………………………………………….... 29 Заключение. ….………………….…………………………………..… 35 Список использованной литературы. …………………………………37

Введение «Осмысление духовности – это осмысление самого человека. Гармонизация материальной и духовной жизни позволяет всесторонне развиваться и обществу, и человеку. Угроза против духовности представляет собой угрозу против свободы личности, так как она стремиться оторвать человека от подлинных национальных и общечеловеческих ценностей, направить его в русло сомнительных, мнимых ценностей «массовой культуры», политического и религиозного радикализма». «Духовность оберегает как свободу личности, так и свободу, независимость нации». 1 Роман является самым широким по охвату жизни, самым читаемым и распространённым жанром литературы нового времени. В нём полно и рельефно воплотились существенные черты реализма как наиболее передового и прогрессивного художественного метода, наиболее плодотворного направления литературы XIX и XX веков, ставящего своей целью отображение жизни в её историческом движении и изменении, в её социальных конфликтах в единстве её индивидуальных и общественно закономерных моментов. К 1847 г. русская литература уже знала "роман в стихах" ("Евгений Онегин"), роман в повестях и новеллах ("Герой нашего времени"), роман-"поэму" ("Мёртвые души"), "роман в письмах" ("Бедные люди"). Однако в ней ещё не существовало романа в собственном смысле этого слова, в котором "существенные стороны" жизни были бы раскрыты на широком, однородном по составу прозаическом полотне, отличном по своей структуре от смежных с романом видов прозы. «Обыкновенная история» была одним из первых реалистических русских романов этого типа. 1 Каримов И. А. «Юксак Маънавият-енгилмас куч». («Высокая духовность-непобедимая сила»). Т.: «Маънавият», 2008. – С. 120 2

Роман «Обыкновенная история» был написан уже тогда, когда Гончаров вступил в зрелый период жизни. В начале 1840-х годов это внутренне уравновешенная, духовно оформившаяся личность, "человек взрослый, совершеннолетний", как скажет о нём вскоре после их знакомства Белинский, духовная зрелость Гончарова во всей полноте отразилась в его первом романе. «Обыкновенная история» была одним из первых реалистических русских романов в прозе. Роман сразу же обнаружил особенности таланта и писательской манеры Гончарова. Роман «Обыкновенная история» принадлежит к числу тех замечательных произведений конца 40-х годов, которые упрочили победу реализма в русской литературе. «Обыкновенная история» – один из первых великих русских романов XIX в. Это обстоятельство определило особое место романа не только в "трилогии" Гончарова, но и в истории русского романа (шире – русской прозы) вообще. В «Обыкновенной истории» уже есть то, что определит облик русского классического романа XIX века – мощный заряд идейности, напряжённое искание истины, устремлённость к разрешению главных вопросов человеческого существования. Актуальность проблемы заключается в исследовании романа «Обыкновенная история» в контексте европейской и русской романистики. Цель предлагаемого исследования заключается в том, чтобы путём анализа внутренней формы романа выявить наиболее характерные черты русской романистики 19 века. Непосредственными задачами данной работы являются: 1. раскрыть идейно-художественную природу романа, проследить историю возникновения данного жанра. 2. рассмотреть историю создания и публикации «Обыкновенной истории». 3. выявить литературное влияние на роман И. А. Гончарова. 4. проанализировать роман в контексте романистики XIX века. 3

Объектом исследования стал роман И.А. Гончарова «Обыкновенная история». Предметом исследования являются вопросы воспитания рассматриваемые в романе И.А. Гончарова «Обыкновенная история» Степень изученности проблемы заключается в том, что тема воспитания в русской литературе 19 века затрагивалась многими писателями того периода, многими исследователями и критиками, в частности Алексеевым А.Д., Евстратовым Н.Г., Кулешовым и многими другими. Не вышло ни одной монографии, целиком посвященной этому вопросу. Статьи, дающие анализ романа, исследуют отдельные аспекты этой темы и на дают представления о целостном решении проблемы. Методологической основой являются работы Президента Республики Узбекистан И.А. Каримова; теоретические работы по истории литературы; научные и критические статьи по творчеству И.А. Гончарова. В ходе работы нами использовались различные методы исследования: - описательный; - аналитический: при анализе романа «Обыкновенная история». Новизна исследования заключается в сопоставлении всех основных точек зрения. Практическая значимость работы заключается в следующем: 1. Исследованный материал может быть использован в педагогической практике при анализе творчества И.А. Гончарова. 2. Данное исследование может послужить базой для работы в ходе спецкурса по истории русской литературы. Структура работы: Введение 1 . Возникновение и становление просветительского жанра воспитательного романа. 4

П. Жанровое своеобразие «Обыкновенной истории» И.А. Гончарова в соотношении с национальной литературной традицией. Заключение Список использованной литературы 5

1. Возникновение и становление просветительского жанра воспитательного романа. 1. 1. Предпосылки возникновения жанра воспитательного романа. Роман принадлежит к эпическим жанрам литературы. Эпос – один из родов литературы, отражающий жизнь через рассказ о человеке и происходящих с ним событиях. Роман – литературный жанр, как правило, прозаический, который предполагает развёрнутое повествование о жизни и развитии личности главного героя (героев) в кризисный/нестандартный период его жизни. Из видов эпических произведений особенно распространенным в новое время является роман. Широкие рамки большой повествовательной формы, которую представляет собой роман, позволяют вместить в них и истории человеческих жизней, и картины общественных нравов, и обрисовку социальных условий, и воспроизведение многообразия человеческих характеров. Неисчерпаемые возможности романа и определили его центральное место в классической литературе. «Возникновение романа» занимает целые эпохи, начиная с античности и заканчивая XVII или даже XVIII веком. В эпоху античности происходит высвобождение человека как личности. Роман мог родиться лишь в условиях разложения “эпической” цельности миросозерцания и признании ценности отдельной человеческой личности. «Античный роман» – жанр греческой и римской литературы I - IV веков н. э. Одно из самых известных произведений подобного рода – «Дафнис и Хлоя» написан Лонгом около II века н. э. В этом романе были важные сюжетные ходы: младенцев – девочку 6

и мальчика находят в разных местах пастухи, рядом с детьми вещи указывающие на непростое происхождение. Когда мальчику Дафнису исполняется пятнадцать лет, а девочке Хлое – тринадцать, воспитатели по наущению богов, посылают их вместе пасти стада коз и овец. Герои почувствовали любовь друг к другу. Зарождение любви, описание красоты героев, первая встреча, первые муки - эпизоды будущих романов. Нападают пираты и уводят Дафниса. Дафнис спасается из плена и возвращается к Хлое. Вскоре уже Хлоя попадает в руки жителей враждебного города. При покровительстве богов Хлое удаётся спастись, причем ей явно для всех присутствующих помогает сам Пан. У Дафниса много богатых соперников, он находит на морском побережье кошелек с тремя тысячами драхм, но он – приёмный сын раба. Вскоре приезжает хозяин его приёмного отца. Ему показывают вещи, найденные возле младенца Дафниса. Следует сцена узнавания. Дафнис оказывается сыном богатых родителей. Отцом Хлои тоже оказывается богач. Таким образом, наступает счастливая развязка повести: Дафнис и Хлоя, дети богатых и влиятельных людей, сочетаются браком и справляют свадьбу не в шумном городе, а в кругу семьи на лоне природы, отдавая себя покровительству сельских божеств, опекающих их с самого дня рождения. Пройдя все испытания, герои соединяются – это и станет завершением сюжета романа в течение многих веков. Пастух по-латыни – пастор. Отсюда название жанра, в котором действуют пастухи – пастораль. Роман «Дафнис и Хлоя» является единственным образцом древнегреческого пасторального романа: в произведениях этого жанра все события, равно как и переживания героев, развёртываются на фоне описаний природы. Во II в. н. э. начинается увлечение мистикой, оккультизмом, 7

заметно сильное влияние малоазийских культов, египетской религии. В такой обстановке рождается произведение «Золотой осел или Метаморфозы» Апулея. В книге рассказывается о невероятных похождениях беспутного знатного римского юноши Луция, увлечённого женщинами и колдовством; повествование ведётся от его лица. Оказавшись в греческой области Фессалия, считавшейся в античности родиной магии и славившейся своими ведьмами, он решил испытать на себе местное чародейство. Он узнал, что Памфила, жена хозяина дома, в котором он квартирует, – ведьма. Её служанка Фотида спрятала его на чердаке, и на его глазах Памфила с помощью волшебных мазей обратилась в сову и улетела на свидание к возлюбленному. Фотида достает ему мазь, которая должна обратить его в птицу, но путает баночки, и вместо того, чтобы стать птицей, Луций превращается в осла. В обличье животного Луций попадает к различным хозяевам, претерпевает всякого рода унижения, в основном связанные с тяжёлым трудом и видит жизнь многих слоёв позднеантичного общества – от земледельцев и разбойников до жрецов Кибелы и богатых горожан, всюду наблюдая падение нравов. Изнурённый и доведённый до отчаяния Луций просит богов о помощи, и на его молитву откликается богиня Исида. По её указанию Луций съедает цветущие розы и снова превращается в человека. Отрёкшись от прежней порочной жизни, он проходит обряд посвящения и становится пастофором (жрецом Осириса и Исиды). Первые романы античности были обращены к чужим странам, чужим нравам и обычаям. В них появляется то, что будет характерно для всех последующих романов: странствия, испытания, поиски. В эпоху Крестовых походов, столкновения с экзотикой Востока, в эпоху феодальных смут и кровавых конфликтов, религиозного экстаза рождается 8

новая разновидность жанра. Рыцарский роман – повествовательный жанр европейской средневековой литературы, преимущественно стихотворный. Называется также «куртуазный роман». Он составляет вершину средневековой повествовательной литературы. Рыцарский роман охотно прибегает к атмосфере сказочности и прямому использованию сказочных мотивов и фантастики. В средневековом романе такие сюжетные моменты, как добывание магических объектов и предметов культуры в ином мире, похищение женщин, борьба героев – носителей сил космоса с демоническими силами хаоса. 2 Постепенно по мере развития романа демоны превращаются в «чёрных» и «красных» рыцарей, обижающих сирот и одиноких женщин; хозяйки местностей и водных источников становятся владелицами замков, райский остров женщин превращается в замок чудес, а культурные герои-полубоги – в идеальных рыцарей короля Артура. Такой роман воплощает мечту о счастье, ощущение силы, волю к победе над злом. Мотив запретной любви важен для романа Тристан и Изольда – одного из самых популярных средневековых рыцарских романов XII века. Король Артур – герой британского эпоса и многочисленных рыцарских романов. Согласно легенде, Артур собрал при своём дворе в Камелоте доблестных и благородных рыцарей Круглого стола. О подвигах Артура и его рыцарей существуют многочисленные легенды и рыцарские романы, в основном касающиеся поисков Святого Грааля и спасения прекрасных дам. Эпос о короле Артуре и его рыцарях послужил основой для произведений литературы, живописи, кинематографа и других видов искусства. 2 Лихачёв Д. С. История русской литературы XI- X V II в. (У чеб . д ля ин -т ов) - 2-е. из д. – М.: Просвещен и е, 1985, -С . 250. 9

Поисками таинственной чаши Грааля заняты многие герои рыцарских романов. «Персеваль, или Повесть о Граале» – рыцарский роман Кретьена де Труа. Последний художественный взлёт рыцарского романа – испанские романы XIV - XVI вв. об Амадисе Галльском, Пальмерине Английском и т. п., ставшие непосредственным объектом пародирования в «Дон Кихоте» Сервантеса. «Амадис Гальский» – роман о вымышленных приключениях рыцаря. Переполнен фантастическими сценами и поединками с чудовищами. Этот роман стал образцом для целого ряда подобных произведений. Именно такие романы и решил спародировать Сервантес в «Дон Кихоте». Плутовской роман появился в Испании в позднее Возрождение. Героями плутовских романов становились жулики, авантюристы, прохиндеи, как правило, вызывающие симпатии читателя. «Ласарильо из Тормеса». Это рассказ о судьбе человека, который последовательно служит мальчишкою на кухне, исполняет обязанности уличного посыльного, делается солдатом, нищенствует, поступает в пажи к кардиналу, становится игроком, служит временно у французского посланника, несколько раз обворовывает доверившихся ему людей, женится из-за денег, делается богатым купцом, потом разоряется, готовится к духовному званию, опять совершает преступление, но благодаря случайности получает полное прощение и выходит сухим из воды. Роман написан очень живо, личность главного героя обрисована яркими красками, и вместе с тем перед нами раскрывается необыкновенно интересная в бытовом отношении картина испанской жизни того времени. Значение плутовского романа состоит в том, что он открыл дорогу реальному роману; излагая приключения своих героев, изображая попутно разнообразившие общественные слои и черты 10

нравов, он приучал к воспроизведению литературой неприукрашенной действительности. В американской литературе, к традиции плутовского романа наиболее близок роман Марка Твена «Приключения Гекльберри Финна». Приключенческий роман. В таком романе на протяжении всей сюжетной линии, автор помещает героя в рискованные проблематичные положения, из которых он выбирается на глазах у читателя; следует эпохе, обычаям, литературным взглядам автора; показывает красивую сторону изобретательности и находчивости, риска и авантюры, напряженного ожидания. Роман эпохи Возрождения. Два романа, созданные в эту эпоху, стали поразительными по глубине и широте охвата действительности произведениями. «Гаргантюа и Пантагрюэль» Рабле – социальный сатирический роман, выдающееся произведение французского Возрождения. Писатель подвергает в нем сокрушительной критике социально- политическую, религиозную, нравственную систему феодального общества и утверждает необходимость полнокровной и разумной жизни человеческой личности. Сила романа Рабле заключалась в сатирическом изображении нравов феодального мира и в широком гуманизме. Огромное значение имел роман Сервантеса «Дон-Кихот», раскрывший несоответствие рыцарских представлений и тогдашней действительности. Правдивое изображение жизни различных слоев населения Испании начала XVII века, обычных, типичных характеров и отношений того времени, широкое введение в роман представителей народных масс обеспечили «Дон- Кихоту» почётное место в истории 11

романа. Сервантес озарил изображаемый мир светом высоких человеческих идеалов, глубоко проник в тенденции развития новых общественных отношений. Произведения Рабле и Сервантеса положили начало великому роману нового времени. Роман Просвещения. Англия XVIII века стала родиной просветительского романа. С эпохой Просвещения связано творчество великого английского писателя Даниэля Дефо (1660 – 1731 гг.) – создателя просветительского романа. Крупнейший сатирик XVIII в. Джонатан Свифт (1667 – 1745) поднимал проблемы государства, науки, человека в романе «Путешествия Лемюэля Гулливера». Во французской литературе в век Просвещения были созданы такие классические образцы жанра просветительского романа, как «Кандид» (1759) Вольтера или «Племянник Рамо» Дидро. Издание романов французского философа Руссо «Новая Элоиза» (1761) и «Эмиль» (1762) окончательно определило значение этого жанра в литературе. Разбойничий роман – романный жанр, получивший наибольшее распространение в немецкой и английской литературе XVIII века. В центре повествования находится благородный разбойник, поставивший себя вне закона, совершающий преступления для защиты бедных и бесправных и противостоящий беззаконию власть имущих. В русской литературе пример разбойничьего романа – «Дубровский» А. С. Пушкина. Роман нравов – разновидность реалистического романа, зарождение которой обычно связывают с именами Алена-Рене Лесажа и Сэмюэла Ричардсона. Это чаще всего сатирическое описание современного общества, часто в сочетании с плутовским сюжетом. 12

Роман воспитания или воспитательный роман – тип романа, получивший распространение в литературе немецкого Просвещения. Его содержанием является психологическое, нравственное и социальное формирование личности главного героя. Первым романом воспитания принято считать «Вильгельм Мейстер» Гёте. Классические образцы воспитательного романа в литературе XIX века дали Диккенс («Дэвид Копперфильд») и Флобер («Воспитание чувств»). В русской литературе особое значение приобрела трилогия Л. Н. Толстого «Детство», «Отрочество», «Юность». Готический роман возникает в последней трети 18 века. Готический роман отличают следующие черты: 1. Сюжет строится вокруг тайны - например, чьего-то исчезновения, неизвестного происхождения, нераскрытого преступления, лишения наследства. 2. Повествование окутано атмосферой страха и ужаса и разворачивается в виде непрерывной серии угроз покою, безопасности и чести героя или героини. 3. Мрачная и зловещая сцена действия поддерживает общую атмосферу таинственности и страха. Большинство готических романов имеют местом действия древний, заброшенный, полуразрушенный замок или монастырь, с тёмными коридорами, запретными помещениями, запахом тлена и слугами- соглядатаями. Обстановка включает в себя завывание ветра, бурные потоки, дремучие леса, безлюдные пустоши, разверстые могилы – словом, всё, что способно усилить страх героини, а значит, и читателя. 4. В ранних готических романах центральный персонаж – девушка. Она красива, мила, добродетельна, скромна и в финале вознаграждается супружеским счастьем, положением в обществе и богатством. 5. Сама природа сюжета требует присутствия злодея. Между 1789 и 1797гг., одна из основательниц готического романа Анна Рэдклиф (1764-1823гг.) 13

написала пять романов, четвертый из них, Тайны Удольфо (1794), до сих пор остается самым совершенным воплощением жанра. В число самых заметных позднейших произведений входят Франкенштейн (1818) Мэри Шелли и Мельмот Скиталец (1820) Ч. Мэтьюрина. Ближе к нашему времени Остров доктора Моро (1896) Герберта Уэллса и Дракула (1897) Б.Стокера. Исторический роман – такой роман, в котором повествуется об исторических событиях более или менее отдалённого времени, а действующими лицами (главными или второстепенными) могут выступать исторические личности. В европейской культуре общепринятым основоположником и первым классиком жанра был Вальтер Скотт. Жанр получил расцвет в эпоху романтизма и сохранял популярность в последующие периоды. К наиболее известным писателям этого жанра относятся также Виктор Гюго, Александр Дюма-отец, в русской литературе – А. С. Пушкин, Н. В. Гоголь, А. К. Толстой, Юрий Тынянов, Алексей Николаевич Толстой и многие другие. Впервые термин «роман воспитания» стал употреблять в своих работах и в литературоведении дерптский профессор эстетики Карл Моргенштерн в 20-е годы XIX века в процессе анализа романа И. В. Гёте «Годы учения Вильгельма Мейстера» (1795-1796). По мнению ученого, роман воспитания отличается от других разновидностей жанра, во-первых, тематикой, поскольку процесс воспитания характера героя показан здесь с первых лет его жизни и до определённого этапа взросления, описываются нравственные достоинства, которые главный герой постепенно приобретает в процессе испытания, образ главного героя был усложнён. Позднее в романную структуру добавляется элемент психологизма, который, тем не менее, не способствует детальному изображению изменений в характере героя, диалектики его сознания. Первой самостоятельной попыткой создания «романа становления» в самом начале XIX века был «Рыцарь нашего времени» 14

(1803) Н. М. Карамзина. Однако, в силу историко-культурных условий, интерес писателей к данной разновидности жанра на некоторое время угас. Возобновление интереса к роману данного типа происходит в конце 30-х - начале 40-х годов. В это же время русские литераторы зачитывались книгами немецких писателей и философов. Из всех направлений, существующих в западной литературе в период от середины XVIII в. до XIX в., русская словесность восприняла, прежде всего, «гётевскую» традицию. Молодой Гончаров пришел в литературу тогда, когда отечественная словесность уже находилась под влиянием творчества немецких авторов. Он читал их произведения в оригинале и переводил с немецкого языка. Особенно сильно проявляется в этих книгах назидательная интонация. Повествование велось от 3-го лица (в дилогии о Вильгельме Мейстере Гёте, например). Автор выступает здесь в роли наблюдателя и судьи, точка зрения которого на процесс воспитания главенствовала в произведении. 1.2. Специфика жанра воспитательного романа. Существенную роль в разработке теоретических вопросов жанра «воспитательного романа» и его типологии сыграл М. М. Бахтин. Именно он заложил научную базу исследований жанровой специфики «романа воспитания». Бахтин считал, что «роман становления» был последним «чистым» жанром в системе европейской градации жанровых разновидностей эпоса. В основу классификации романных жанров Бахтин положил принцип хронотопа, который, по его мнению, определяет жанровую природу произведения. Кроме того, он обращает внимание на историю своего внутреннего развития, и пути их приобретения. Характерной приметой этого жанра является довольно большая 15

степень воздействия произведения на воспитание читателя в сравнении с каким-либо другим видом романа. К. Моргенштерн предлагает называть произведение «романом воспитания» при наличии системы событий, описанных в романе, способствующих осуществлению этического воспитания читателя, хотя изначально дидактическая задача в романах не ставилась, объективной целью писателя было изображение главного героя и процесса становления его характера. Искусное описание воспитательной истории было представлено в форме беседы. Данная типологическая черта, выделенная немецким ученым, в полной мере воплотилась в первом романе Гончарова «Обыкновенная история» в диалогах Адуева-старшего и Адуева-младшего. По мнению современных исследователей жанра «романа воспитания», эта эпическая форма сложилась в эпоху Просвещения, однако её дальнейшее развитие происходило и на рубеже XVIII-ХIХ веков, и в первые десятилетия XIX столетия, когда в европейской литературе складывалась эстетика романтизма. Дальнейшее развитие романного жанра привело к возникновению множества его разновидностей в литературе разных стран. Тем не менее, большинство исследователей разрабатывают поэтику «романа воспитания» на примерах немецкой литературы, так как именно она дала классические образцы «романа становления». В определениях жанра «романа воспитания», существующих в научной литературе, основной акцент делается на процесс становления главного героя, однако важным моментом является исследование писателем развития его психологии, переходов от одной мысли к другой, включение новых изобразительных средств в традиционную систему поэтики жанра «романа воспитания», поучающих тенденциях. На становление жанра «романа воспитания» повлияли и средневековые романы странствований, и романы испытаний, 16

характерной чертой которых была абсолютная статичность образа героя, но в романах появления этого жанра в европейской литературе, объясняя этот процесс особенностями мироощущения человека эпохи Просвещения. Именно в это время писатели начали изображать человека в процессе эволюции. Временные и пространственные координаты выходят на первый план. 3 Авторы романов стремятся показать, как время меняет человека, связать воспроизведение взросления личности с духовными факторами. Гончаров, испытывая различные схемы романа – романтическую, сентиментальную – выработал в своём первом романе оригинальные черты, не высказывается сам о воспитании героя, а изображает движение характера дискретно, акцентирует внимание читателя на переломных моментах внутренней жизни персонажа. Современный исследователь данной проблемы В. Н. Пашигорев в диссертации «Роман воспитания в немецкой литературе XVIII-ХХ веков. Генезис и эволюция» рассматривает специфические черты «романа воспитания», привлекая в качестве жанрового образца произведения немецкой литературы. Во-первых, он считает процесс воспитания структурообразующим элементом данного жанра, объединяющего все компоненты романа в единое целое. Во-вторых, по его убеждению, Bildungsroman – это роман моноцентрического построения, где превалирует биографическое повествование. В-третьих, в немецком «романе воспитания» процесс духовного формирования личности разворачивается на протяжении многих лет, с юности до духовной и физической зрелости. 4 Посредством судьбы одной личности показана история целого общества. В-четвертых, потребность выразить этапы интеллектуально- 3 Бахтин М. М. Эпос и роман. – М.: Азбука, 2000. –С. 120 4 Пашигорев В. Н. «Роман воспитания в немецкой литературе XVIII- ХХ веков. Генезис и эволюция ». – М.: Наука, 2005. -С. 140. 17

нравственного развития главного героя в произведениях писателей Германии влечет за собой фазообразную, поэтапную структуру сюжета. В ряде исследований, посвящённых изучению жанра «романа воспитания» на примерах произведений западноевропейских писателей, особое место занимают работы Е. Краснощековой, которая обратилась к становлению жанра Bildungsroman в русской литературе, опираясь на концепции М. М Бахтина и В. Н. Пашигорева. Е. Краснощекова изучила эту жанровую разновидность романа и проследила генезис и эволюцию европейского по происхождению жанра в контексте русской литературной традиции, выделив моноцентрическую композицию с ограниченным набором персонажей второго ряда, которые выполняют вспомогательную функцию. Сюжет и сюжетные элементы проецируются на характер главного героя, сосредотачивающего в себе дух, смысл и внутреннее содержание всего происходящего вокруг него. Композиция «романа становления», по мнению исследователя, определяется стадиальностью, которая раскрывает чёткие этапы жизни главного героя. Одной из главных примет данной разновидности жанра, подчеркивает Краснощекова, является интеллектуализм, поскольку в «романе воспитания» присутствуют элементы философского романа. 5 Все эти особенности художественной формы и содержания обнаруживаются у Гончарова, в изображении жизни человеческой души в «Обыкновенной истории», а затем – в «Обломове» и «Обрыве». 5 Краснощёкова Е. В. Жанр «романа воспитания». – М.: Просвещение, 1986. - С. 205. 18

П. Жанровое своеобразие «Обыкновенной истории» Гончарова в соотношении с национальной литературной традицией. 2.1. Воспитательный роман в русской литературе 19 века. И. А. Гончаров вступил на писательское поприще в переломные для отечественной литературы 1840-е годы, когда нескончаемый поток лирической поэзии резко пошел на убыль и ведущее место на журнальных подмостках заняла её величество Проза. Заняла, чтобы всю вторую половину XIX в. уже не уступать своего лидерства. «Роман и повесть стали теперь во главе всех других родов поэзии, - писал В. Г. Белинский в обзоре «Взгляд на русскую литературу 1847 года». В них заключилась вся изящная литература – так что всякое другое произведение кажется при них чем-то исключительным и случайным». Наступление «прозаического» века оценивалось современниками неоднозначно. С одной стороны, в плане собственно художественном роман и повесть обещали обогатить русскую литературу новыми формами реалистического изображения человека и действительности. «В них, – отмечал в том же обзоре Белинский, – лучше, удобнее, нежели в каком-нибудь другом роде поэзии, вымысел сливается с действительностью, художественное изобретение смешивается с простым, лишь бы верным, списыванием с натуры. <...> Это самый широкий, всеобъемлющий род поэзии; в нем талант чувствует себя безгранично свободным». С другой стороны, в плане смены культурных ценностей закат 19

«поэтического века» таил в себе грозное предвестие грядущего торжества «прозаического», т. е. приземленного, откровенно ненавидящего все прекрасное на земле. Поэты и писатели этого периода метались в поисках сюжетов, пытаясь изобразить реальное, взгляды на жизнь. 6 У всех на памяти еще свежо было горькое открытие Н. В. Гоголя: «Всё изменилось давно в свете. Теперь сильней завязывает драму стремление достать выгодное место, блеснуть и затмить, во что бы то ни стало другого, отомстить за пренебреженье, за насмешку. Не более ли теперь имеют электричества чин, денежный капитал, выгодная женитьба, чем любовь?». С легкой руки Гоголя основной приметой современной литературы становится исследование не столько индивидуально-конкретных, неповторимо личностных качеств человека, сколько «типовых», стандартных свойств характера, отвечающих усреднённым, обусловленным приличиями сословного и должностного круга общения поведенческим стереотипам. Собственно, Гоголь в драматургии и в прозе запечатлел (средствами гротеска, прежде всего) эту трагедию перерождения живой человеческой индивидуальности в безликий «социальный тип», в «бесплатное приложение» чина и звания. Прозаики 1840-х годов, и среди них Гончаров, не могли не учитывать этих художественных прозрений их старшего современника. Именно через обострённый интерес к проблеме типического в литературе, к соотношению в литературном характере «общего и особенного», исторически закономерного и случайного, к 6 Белинский В. Г. «Взгляд на русскую литературу 1847 года» - М.: Просвещение, 1975, -С. 200. 20

упорядочению и художественной классификации «типов» и созданию на этой основе объективной картины действительности, равной по достоверности «научной», и проходила, как известно, магистральная линия художественных экспериментов в русской прозе 1840-х годов. Она привела к созданию «натуральной школы», в лоне эстетических установок которой и проходило становление таланта Гончарова. Историческая ломка – переход от феодального общества с его патриархально-семейным бытом и соответствующими идеалами чувств и отношений к буржуазному укладу – в «маленьком зеркале» (выражение самого писателя) первого романа Гончарова отразилась как перемещение героя во времени и в пространстве. Несколько раз на протяжении романа Александр Адуев переезжает из деревни в Петербург и обратно, с лёгкой руки Гоголя основной приметой современной литературы становится исследование не столько индивидуально-конкретных, неповторимо -личностных качеств человека, сколько «типовых», стандартных свойств характера, отвечающих усредненным, обусловленным приличиями сословного и должностного круга общения поведенческим стереотипам. Собственно, Гоголь в драматургии и в прозе запечатлел (средствами гротеска прежде всего) эту трагедию перерождения живой человеческой индивидуальности в безликий «социальный тип», в «бесплатное приложение» чина и звания. Прозаики 1840-х годов, и среди них Гончаров, не могли не учитывать этих художественных прозрений их старшего современника. Именно через обострённый интерес к проблеме типического в литературе, к соотношению в литературном характере «общего и особенного», исторически закономерного и случайного, к упорядочению и художественной классификации «типов» и созданию 21

на этой основе объективной картины действительности, равной по достоверности «научной», и проходила, как известно, магистральная линия художественных экспериментов в русской прозе 1840-х годов. Она привела к созданию «натуральной школы», в лоне эстетических установок которой и проходило становление таланта Гончарова. Историческая ломка – переход от феодального общества с его патриархально-семейным бытом и соответствующими идеалами чувств и отношений к буржуазному укладу – в «маленьком зеркале» (выражение самого писателя) первого романа Гончарова отразилась как перемещение героя во времени и в пространстве. Несколько раз на протяжении романа Александр Адуев переезжает из деревни в Петербург и обратно, каждый раз попадая из одной формации в другую. Крепостная деревня, барское поместье рисуются как идеальное в своей неподвижности, раз и навсегда отлившееся воплощение феодальных отношений, Петербург – как образ нового, европеизированного, но по своим формам характерного для русской государственности буржуазного общества. Гончаров признавался, что, будучи совершенно правдивым в типологическом плане, он несколько опережал историческую реальность. То обстоятельство, что представитель прогресса Адуев-старший, который «достиг значительного положения в службе», – «он директор, тайный советник», кроме того «сделался и заводчиком», по признанию самого Гончарова, в 40-х гг. ощущалось как «смелая новизна, чуть не унижение...» Тайные советники мало решались на это. Чин не позволял, а звание купца не было лестно. 7 Но Гончарову очень важно было изобразить подобное – редкое, хотя и наблюдавшееся им в жизни – совмещение чиновничьей карьеры и капиталистического предпринимательства. В этом он видел возможность лаконично и выразительно передать суть Петербурга, его историческое значение в социальном и политическом прогрессе. Гончаров не был склонен 7 Гончаров И. А. «Обыкновенная история». Роман в 2-х ч.; - М.: Правда, 1981. –С. 250 22

к идеализации современного пути развития русского общества, а тем самым и героя, представляющего это развитие Адуева-старшего; авторская симпатия и сопутствующие ей обычно литературные атрибуты - идеализация героя, «оснащение» его чертами внешней и внутренней привлекательности, а также и такой необходимый «знак» сочувствия, как нравственная и житейская победа персонажа в развязке повествования, в романе заменены: исторической и социальной закономерностью, необходимостью позиции героя. Называя свой роман «Обыкновенной историей», Гончаров с иронией, сочувствием и грустью констатировал, что приобщение человека, претендовавшего в начале своей жизни на исключительность, к современному стереотипу исторически и социально предопределено. В 40-х гг. рассадником новизны был Петербург. В 60-х гг. крепостная, веками не менявшая своего лица деревня пришла в движение. В это время однозначное противопоставление провинции и столицы стало уже невозможным. Приобщившийся к требованиям «века» Адуев-дядя объясняет провинциальному племяннику «условия игры», без соблюдения которых невозможен жизненный успех. Бурно сопротивляясь советам и требованиям дяди, Александр вынужден в конечном счете следовать им, ибо во мнениях дяди нет ничего индивидуального – это веления времени. Потеря героем «обыкновенной истории» многих неоценимых душевных качеств – простодушия, искренности, свежести чувства – сопровождается его ростом, прогрессом, перемещением в высшие слои общества и не просто карьерным, но и умственным усовершенствованием, закалкой воли, расширением опыта, подлинным, а не мнимым повышением его социальной ценности. В западной, особенно французской, литературе 30 – 40-х гг. сюжет карьеры провинциала в столице, разрушения иллюзий и приобщения 23

его к хищнической борьбе за счастье или, наоборот, крушения всех его надежд был в достаточной степени распространён. Классические образцы разработки этого сюжета принадлежат Бальзаку – мастеру анализа «физиологии» современного общества, к опыту которого нередко обращались представители натуральной школы. 2.2. Основная композиция романа и его значение История духовного перевооружения, перестройки Александра Адуева состоит из ряда разнородных эпизодов. Автор как бы вглядывается в «даль туманного романа» и видит новые и новые повороты судьбы своего героя, неожиданные проявления его личности. Жизнь Адуева-младшего открывается зрению не только читателя, но, как кажется, и автора не в виде прямого и логичного пути, а наподобие реки с многочисленными поворотами и коленами. Каждый отрезок течения этой «реки» представляется своего рода «заводью», эпилогом исканий героя, но поворот событий открывает новую перспективу его развития. Александр предстаёт сначала восторженно неопытным провинциалом, и ав тор сомневается в том, что юноше следует ехать в Петербург, что он способен пробить себе дорогу. Александр смущен холодностью, с которой его встречает Петр Иванович, напуган непривычным бытом столицы, подавлен видом бюрократического учреждения и сознанием ничтожности места, которое ему предложено. Он ошибается, переписывая бумаги, и почерк его признан плохим. Читатель ожидает повести о неудачной карьере. Однако через не - сколько страниц мы узнаем, что дядя оценил образованность Александра (он знает языки), достал ему переводы для журналов и племянник оправдал его рекомендацию, что на службе он проявил 24

способности и трудолюбие. Новый поворот сюжета: герой увлекается Наденькой, забрасывает дела, хочет жениться. Измена Наденьки, отчаянье Адуева, апатия, затем новый подъём служебных успехов и т. д. вплоть до конца романа. Разбитый, разочарованный Александр уезжает в деревню, ведёт «растительный» образ жизни. Читатель думает, что «Обыкновенная история» скитаний провинциала в столице подходит к своему завершению, что он откажется от борьбы и погрузится в бездействие. И вдруг новый поворот – внезапное пробуждение энергии, занятия в деревне, возвращение героя в Петербург, новые настроения, новый взлёт карьеры и брак по расчёту. Ясная и свободная композиция романа, разнообразие ситуаций и убедительность каждого нового «превращения» героя придавали особенную непосредственность и жизненность повествованию Гончарова. Писатель легко и естественно показывал, как просто и органично совершается процесс перевоплощения «деревенского юноши» в петербургского делового человека. Александр проходит путь, аналогичный пути Петра Ивановича, и в конце этого пути становится полным подобием дяди (вплоть до боли в пояснице). Тавтологичность, адекватность героев окончательно выявляется в эпилоге. 40-е гг. были эпохой наплыва в Петербург молодых небогатых дворян, а отчасти и разночинцев, жаждущих приобщится к новой городской культуре, найти применение своим способностям, получить профессию и сделать карьеру. Ради чего должен трудиться юноша, к чему должен он стремиться, каков общий смысл его деятельности и каково его отношение к судьбам страны, к историческому прогрессу? Эти вопросы, которые вставали уже перед молодыми людьми 40-х гг. сделались особо актуальными позже, когда социальный «состав интеллигенции» резко изменился, когда «утроить себя» приходилось уже не высокообразованным философствующим дворянам, а 25

разночинцам, для которых выбор пути был неотложным, жизненно необходимым делом и осложнялся социальными препятствиями. Критикуя в своих разборах повести Гончарова отвлеченность миросозерцания его героя, «литературность» его чувств, Белинский объективно закладывал основы новой морали, нового идеала человеческой личности, который обрёл конкретные, реальные черты лишь в 60-е гг. Этот идеал, а не делячество Петра Ивановича Адуева в сознании Белинского противостоит романтизму Александра, хотя об Адуеве-дяде он и замечает: «... это в полном смысле порядочный человек, каких, дай бог, чтоб было больше». 8 В стремлении подчеркнуть неисправимую консервативность натуры Александра Адуева, сущностное значение его необоснованных претензий на исключительность и его отрыва от реальности. Белинский утверждает, что превращение героя из романтика в «положительного человека», практически действующего даже в том ограниченном смысле, который заключен в его карьере, неправдоподобно. Он «предлагает» свою программу эпилога романа: «Автор имел бы скорее право заставить своего героя заглохнуть в деревенской дичи, апатии и лени, нежели заставить его выгодно служить в Петербурге и жениться на большом приданом. Еще бы лучше и естественнее было ему сделать его мистиком, фанатиком, сектантом; но всего лучше и естественнее было бы ему сделать его, например, славянофилом». Насколько значительна и многообразна палитра типологических и идейных ассоциаций, которые возникали у Белинского в связи с образом Александра Адуева, видно из того, что в круг его аналогий входил и образ М. Бакунина. Стремление Белинского найти характеру Адуева соответствие в определенной идеологической системе не было 8 Белинский В. Г. «Взгляд на русскую литературу 1847 года». – М.: Просвещение, 1975г., -с. 200. 26

близко Гончарову. Другой же предложенный Белинским исход сюжета – «затухание романтика», воспитанного в традициях патриархального барства, подчинение его рутине жизни – почерпнут критиком из самой «Обыкновенной истории». Белинский абсолютизировал часть сюжета романа Гончарова – два его эпизода, или «коленам, рисующих деградацию Адуева: приобщение героя к жизни пе тербургского мещанства, мелких чиновников с их мизерными интересами и возвращение его затем в деревню с характерным погружением в физический, буквальный сон (крайнее выражение нравственного сна) и «растительный» образ жизни, что другому стало бы на десять повестей, – заметил однажды Белинский про меня, еще по поводу «Обыкновенной истории», – « у него укладывается в одну рамку», – вспоминал позже Гончаров. В «Обыкновенной истории» критик оценил лишь намеченную автором, но важную проблематику, которая легла в основу следующего романа автора "Обломов”... 2.3. Роман “Обыкновенная история” (первая критика, первая известность). В рассказе «Счастливая ошибка» Гончаров создал набросок образа молодого романтика – Адуева. Этот образ, а также и некоторые ситуации ранних рассказов Гончарова получили своё развитие в первом крупном произведении писателя, принесшем ему прочную литературную известность. Речь идет о романе «Обыкновенная история», который был напечатан в «Современнике» в 1847 г. после горячего одобрения его Белинским. Сближение Гончарова с кругом Белинского и его желание опубликовать свой первый роман на 27

страницах журнала, незадолго до того приобретенного Н. А. Некрасовым и И. И. Панаевым и объединившего вокруг себя силы «натуральной школы», закономерно. Не случайно также, что именно Белинский дал первую серьезную оценку романа. Одним из твёрдых, глубоко продуманных убеждений Гончарова, явившихся идейной базой сближения писателя с кругом Белинского, была уверенность в исторической обреченности крепостного права, в том, что социальный уклад жизни, покоящийся на феодальных отношениях, изжил себя. Гончаров отдавал себе в полной мере отчёт в том, какие отношения приходят на смену тягостных, устарелых, во многом позорных, но привычных, веками складывавшихся общественных форм, и не идеализировал их. Далеко не все мыслители в 40-е гг. и позже, вплоть до 60 – 70-х гг., сознавали с такой ясностью как реальность развития капитализма в России. Гончаров был первым писателем, который посвятил своё произведение проблеме конкретных социально -исторических форм осуществления общественного прогресса и сопоставил феодально патриархальные и новые, буржуазные отношения через порождённые ими человеческие типы. Автор «Обыкновенной истории» сознавал, что разрушение феодального уклада является закономерным следствием всего послепетровского периода развития русской истории, что деловитость, предприимчивость и страсть к коммуникации, к расширению политических и идейных связей с Европой, характерная для Петра и его окружения, через полтора столетия отозвалась в России, с одной стороны, развитием промышленности и торговли, науки, и 28

рационализма, с другой – гипертрофией бюрократической администрации, тенденцией к «выравниванию» личностей, к маскировке их единообразием мундиров. Проницательность Гончарова и новизна его взгляда на историческое развитие русского общества выразилась, в частности, в соединении, органическом слиянии в его герое, воплощающем Петербург и прогресс, чиновничьего, карьерно- административного отношения к жизни и буржуазного предпринимательства с присущим ему денежно-количественным подходом ко всем ценностям. Наблюдения над чиновниками департамента внешней торговли – негоциантами нового, европейского типа – Гончаров социологически осмыслил и художественно передал в образе Петра Ивановича Адуева. 2.4. «Диалогический конфликт» Адуевых – основа структуры произведения. В романе «Обыкновенная история» (1847) замысел всей трилогии получил оригинальное воплощение. Конфликт между дядей и племянником призван был отразить весьма характерные явления русской общественной жизни 1840-х годов, нравы и быт той эпохи. Сам Гончаров следующим образом разъяснял свой замысел в критической статье «Лучше поздно, чем никогда» (1879). «В борьбе дяди с племянником отразилась и тогдашняя, только что начинавшаяся ломка понятий и нравов – сентиментальности, карикатурного преувеличения чувств дружбы и любви, поэзия праздности, семейная и домашняя ложь напускных, в сущности небывалых чувств <...>, пустая трата времени на визиты, на ненужное 29

гостеприимство» и т. д. 9 Вся праздная, мечтательная и аффектационная сторона старых нравов с обычными порывами юности – к высокому, великому, изящному, к эффектам, с жаждою высказать это в трескучей прозе, всего более в стихах. Всё это «отживало, уходило, являлись слабые проблески новой зари, чего-то трезвого, делового, нужного». Эта оценка конфликта вполне понятна, если воспринимать её в общеисторическом плане. По замыслу Гончарова, помещичий уклад, взрастивший Александра Адуева, праздная, без напряженного тр уда души и т ела обстановка помещичьей усадьбы – это и есть социальные причины, обусловившие полную неподготовленность «романтика» Адуева к пониманию действительных потребностей современной общественной жизни. Эти потребности, до известной степени, воплощены в фигуре дяди Петра Ивановича Адуева. Здоровый карьеризм вполне уживается в его характере и с образованностью, и с пониманием «тайн» человеческого сердца. Следовательно, по мысли Гончарова, сам по себе наступивший «промышленный век» вовсе не угрожает духовному развитию личности, не превращает её в бездушную машину, чёрствую к страданиям других людей. Однако писатель, разумеется, отнюдь не склонен идеализировать нравственный облик представителя новой, победившей «философии дела». Жертвой этой «философии» предстает в эпилоге романа и дядюшка, который потерял любовь и доверие жены и сам очутился на пороге полной душевной опустошенности. Здесь мы подходим к пониманию существа конфликта в первом романе Гончарова. Типы «романтика» и «человека дела» для писателя – 9 Гончаров И. А. Очерки. Статьи. Воспоминания современников. – М.: Правда, 1975г., -с. 206. 30

это не только и не столько знаки принадлежности героя к определённому сословию, профессии или даже культурно-бытовой микросреде («провинция» или «столица»). Это, прежде всего, понятые и трактуемые весьма широко «вечные типы» и даже (в иносказательном плане) «вечные» полюса человеческого духа: возвышенное и низменное, божественное и дьявольское и т. п. Недаром судьбы героев обрастают множеством литературных реминисценций. Например, речи и поступки Александра постоянно «рифмуются» (в виде прямых цитат, аллюзий) с судьбами многих героев европейской литературы, таких же «разочарованных идеалистов», как и он сам. Здесь и гетевский Вертер, и шиллеровский Карл Моор, и герои баллад Жуковского-Шиллера, и Евгений из пушкинского «Медного всадника», и бальзаковский Люсьен де Рюбампре из «Утраченных иллюзий».... Выходит, что «романтическая биография» Александра Адуева – настолько же биография русского провинциального романтика 1840-х годов, насколько и биография «интернациональная», «едва заметное кольцо в бесконечной цепи человечества». К такому выводу подталкивает героя сам Гончаров в эпизоде, где описывается состояние Александра после поразившей его воображение вдохновенной игры заезжего скрипача. Не мудрено, что порой и свой спор с дядюшкой Александр воспринимает сквозь призму сюжета известного пушкинского стихотворения «Демон», и тогда Петр Иванович ему представляется в образе «злобного гения», искушающего неопытную душу… Смысл «демонической» позиции Петра Ивановича заключается в том, что человеческая личность для него – всего лишь механический слепок своего «Века». Любовь он объявляет «сумасшествием», «болезнью» на том основании, что она-де только мешает карьере. А 31

потому он не признает власти сердечных увлечений, считая человеческие страсти «ошибками, уродливыми отступлениями от действительности». Так же он относится к «дружбе», «долгу», «верности». Всё это дозволяется современному человеку, но в границах «приличий», принятых в обществе. Само существо «Века» он, следовательно, неправомерно сводит только к чиновничье-бюрократической карьере, сужая масштабы «дела». Недаром пропорциональность, правильность, мера во всём становятся доминантными характеристиками и его поведения и его наружности (ср., например, описание лица: «не деревянное, но покойное»), Гончаров не приемлет в своем герое не апологию «дела» как таковую, а крайние формы отрицания мечты и романтики, их благотворной роли в становлении человеческой личности вообще. И в этом случае правота в споре уже переходит на сторону племянника: «Наконец, не есть ли это общий закон природы, что молодость должна быть тревожна, кипуча, иногда сумасбродна, глупа и что у всякого мечты со временем улягутся, как улеглись у меня?». 1 0 Так размышляет умудренный жизнью Александр в финальном письме к дядюшке. Ближе к финалу яснее проступает и жанровая структура первого романа Гончарова, ориентированная на сюжетные каноны «романа воспитания». Воспитание жизнью понимается в романе, прежде всего, как воспитание чувств героя. «Уроки любви» и становятся для Александра истинной школой жизни. Недаром в романе именно личный, душевный опыт героя становится главным предметом художественного исследования, а любовные коллизии сюжетно тесно сплетены с главным конфликтом романа – спором двух мироощущений: «идеалистического» и «трезво-практического». 10 Гончаров И. А. «Обыкновенная история». Роман в 2-х частях. – М.: Правда, 1981. –С. 250 32

Одним из уроков жизненной мудрости стало для Александра открытие благотворной, возвышающей силы страданий и заблуждений: они «очищают душу», делают человека «причастным всей полноте жизни». Тот, кто в свое время не был «неизлечимым романтиком», не «чудачил» и не «сумасбродствовал», никогда не станет и хорошим «реалистом». Пушкинская мудрость – «смешон и ветреный старик, смешон и юноша степенный» – словно витает над финальными страницами творения Гончарова. Эта мудрость и помогает разобраться в непреходящей сути спора между дядей и племянником. Не потому ли в финале Петр Иванович так жестоко расплачивается за свою деловитость, что он слишком быстро поспешил принять «правду» «Века» и так легко и равнодушно расстался и с «жёлтыми цветами», и с «ленточкой», украденной из комода возлюбленной, и с иной «романтической чепухой», которая все же наличествовала в его жизни? А Александр? Превращение Александра – «романтика» в «реалиста» тем и отличается от аналогичного дядюшкиного превращения, что «трезвый взгляд» на жизнь он принимает, предварительно пройдя все ступеньки романтической школы жизни, «с полным сознанием её истинных наслаждений и горечи». А потому выстраданное «реалистическое» мировосприятие для Александра вовсе не есть «необходимое зло» «Века», в угоду которому нужно непременно задавить в себе всё поэтическое. Нет, Александр совсем по-пушкински начинает, как замечает автор, «постигать поэзию серенького неба, сломанного забора, калитки, грязного пруда и трепака», т. е, поэзию «прозы жизни». Потому-то герой опять рвётся из Грачей в «деловой», «неромантический» Петербург, что он постепенно проникается и своеобразной «романтикой дела». Недаром в письме к тетушке он «могучей 33

союзницей» своей романтической влюблённости в жизнь полагает теперь «деятельность». Его «душа и тело просили деятельности», замечает автор. И на этом пути вектор духовной эволюции Адуева-младшего предвещал появление будущего героя Гончарова, такого же увлеченного «романтикой дела» – Андрея Штольца... 1 1 Можно только посетовать, что все эти духовные прозрения героя так и остались прозрениями. Штольца из него не получилось. В эпилоге вместо Штольца мы видим несколько смягчённую копию Адуева- старшего вместо «героя дела» – «героя-дельца». Ни на поприще «мечты», ни на поприще «дела» духовно преобразить и победить тяжелую поступь «промышленного века» Александру не удалось. Но читатель всё же помнит, что такая возможность вовсе не исключалась Гончаровым для своего героя. Первому гончаровскому роману определённо оказались тесны художественные рамки «натуральной школы». С коллективом сборника «Физиология Петербурга» автор «Обыкновенной истории» разошёлся в решении главной проблемы реализма – проблемы типического. В характерах Гончарова всегда чувствуется некий «остаток», никак прямо не выводимый из исторического времени, «среды». Как и автору «Евгения Онегина», Гончарову важно подчеркнуть и реализованные, и нереализованные возможности героев, не только меру их соответствия, но и степень их несоответствия своему «Веку». Проецируя конфликт «Обыкновенной истории» на сюжетные коллизии следующего романа Гончарова «Обломов», можно сказать, что идеализм Александра Адуева таил в себе две равные, хотя и противоположные возможности развития. Как и в судьбе Владимира Ленского, в судьбе его младшего «литературного брата». 11 Гончаров И. А. Собрание сочинений в 6-ти томах. Т – 3, М.: Просвещение, 1979. –С. 400 34

Заключение В данной выпускной квалификационной работе мы пришли к следующим выводам: 1. Идеи европейских философов переплетались в его сознании с идеями отечественных писателей, с культурно-историческими традициями русского этноса. На протяжении всей жизни Гончаров пытался их примирить и гармонизировать, что проявилось в творческих поисках писателя. 2. Из всей системы нравственных проблем романист выдвигает на первое место проблему воспитания личности человека, которая и стала одной из сквозных тем во всем его творчестве. 3. Мастерство Гончарова проявилось в том, что он смог, используя сложившийся в Европе жанр «романа воспитания», вдохнуть в него новую жизнь и дать последующим русским писателям пример обращения к традиционной романной форме с целью её модификации. 4. Жанр воспитательного романа получил развитие в творчестве таких известных русских писателей как Л. II. Толстой (трилогия «Детство», «Отрочество», «Юность»), С. Т. Аксаков («Детские годы Багрова- внука»), Ф. М. Достоевский («Подросток»), в романах на тему воспитания нового человека в XX веке. 35

5. Рассмотрение «Обыкновенной истории» как воспитательного романа требует более пристального внимания к средствам психологического анализа, использованным Гончаровым для раскрытия процессов роста человеческого сознания. Эта сторона поэтики романа недостаточно исследована. Его нельзя назвать в полном смысле слова «романом воспитания». От традиционного «романа становления» «Обыкновенную историю» отличает то, что герой, получивший первые нравственные уроки в деревне, проходит перевоспитание под влиянием городской среды, но сохраняет моральные качества, связанные с народной нравственностью. 6. В романе сопрягаются реальный мир, в котором живут персонажи писателя, и мир духовных ценностей, сложившийся под влиянием христианского идеала. Гончаров модифицировал концепцию «романа воспитания», внеся в неё характерные для национальной культурной традиции аксиологические начала. 36

Список использованной литературы 1. Каримов И. А. Мировой финансово-экономический кризис, пути и меры по его преодолению в условиях Узбекистана. - Т.: Узбекистон, 2009, 25 с. 2. Каримов И. А. Модернизация страны и построение сильного гражданского общества - наш главный приоритет // Учитель Узбекистана. - 2010. № 5 (2088). 3. Каримов И. А. Гармонично - развитое поколение - наше будущее// Учитель Узбекистана. - 2010. - №11 (2094). 4. Каримов И. А. Наша главная задача - дальнейшее развитие страны и повышение благосостояния народа // Народное слово. - 2010. - №21 (4906). 5. Каримов И. А. Последовательное продолжение курса на модернизации страны - решающий фактор нашего развития // Новости Кашкадарьи. - 2010. - №50 (12824). 6. Каримов И. А. Высшая ценность нашей священной Родины - человек, его права и интересы: Выступления Президента Ислама Каримова на торжествах, посвящённых 19-летию независимости Республики Узбекистан // Народное слово. - 2010. - №171 (5056). 7. Алексеев А.Д. Летопись жизни и творчества И.А.Гончарова. М., 1993. 8. Бак Д.П. Иван Гончаров в современных исследованиях // Новое 37

книжное обозрение. 1996. № 17. С 346-369. 9. Библиография. И.А.Гончаров в печати. Печать о Гончарове (1932 - 1964). Л., 1968. 10.Гейро Л. С. История создания и публикации романа «Обломов» //Гончаров И. А. Обломов: Роман в 4-х частях. Л., 1980. 11. Гончаров в воспоминаниях современников. [Сборник. Подгот. текста и примеч. А. Д. Алексеева и О. А. Демиховской. Отв. ред. чл.-кор. АН СССР Н. К. Пиксанов. Вступит.статья А. Д. Алексеева, с. 5-20]. Л., 1969. 12. Гончаров И. А. Обыкновенная история: Роман в 2-х ч.; [Вступ, статья и примеч. Н. Юргеневой]. - М.: Правда, 1981. 13. Гончаров И. А. Обыкновенная история: Роман.; [Вступ., статья В. Розова].- М., 1975. 14 . Гончаров И. А. Очерки. Статья. Воспоминания современников . - М.: Правда, 1986. 15. Гончаров И. А. Полное собрание сочинений: В 20 т. СПб., 1997-1999. Т. 1- 4. 16.Гончаров И. А. Собрание сочинений в 6-ти т. том 1. Обыкновенная история. Роман в 2-х ч. М. Гослитиздот. 1989. 17. Гончаров И. А. Собрание сочинений: В 8-ми т. -М., 1977. 18. Евгеньев-Максимов. И. А. Гончаров. Жизнь, личность, творчество. М. ГИЗ, 1995. 19. Евстратов Н. Г. Гончаров на путях к роману (К характеристике раннего творчества). Уральск, 1985. 20. И. А. Гончаров в русской лирике. Сборник статей. [Вступит. статья Н. Я. Полякова, с.3-26. Примеч. С. А. Трубникова]. М. Гослитиздат. 1988. 21 . И. А. Гончаров - критик. М., 1981. 24. И. А. Гончаров. Новые материалы и исследования. Литературное наследство. М., 2000. Т. 102. 25. И.А. Гончаров: Его жизнь и сочинения: Сборник историко-литературных 38

статей. Сост. В. Спиридонова и А. Михайлова. М., 1912. 26. История русской литературы XI - XVI1 веков: [Учеб. для ин-тов по спец. № 2101 «Рус. яз. и лит.» // Д. С. Лихачев, Л. А. Дмитриев, Я. С. Лурье и др. Под ред. Д. С. Лихачева. -2-е изд., дораб.,- М.: Просвещение, 1985. 27. Кантор В. К. Долгий навык к сну (Размышления о романе И. А. Гончарова «Обломов») // Вопросы литературы. 1989. № 1 с. 149-185. 28. Котельников В. А. И. А. Гончаров. - М.: Наука,1993. 29. Краснощёкова Е. А. И. А. Гончаров. Мир творчества. СПб., 1997. 30. www . rusyaz . ru 31. www . philology . ru 32. www . slovari . ru 33. www . mgu / rusliter /. ru ТЕРМИНЫ А в т о р ( л а т . с о з д а т е л ь , с о ч и н и т е л ь ) — с о з д а т е л ь л и т е р а т у р н о г о п р о и з в е д е н и я . П р и м е н и т е л ь н о к к о н к р е т н о м у л и т е р а т у р н о м у п р о и з в е д е н и ю и с п о л ь з у е т с я п о н я т и е « о б р а з а в т о р а » — э т о « п р о е к ц и я » а в т о р а н а п л о с к о с т ь т е к с т а , е г о у с л о в н ы й « п р е д с т а в и т е л ь » в х у д о ж е с т в е н н о м м и р е п р о и з в е д е н и я . П о н я т и я « а в т о р » и « о б р а з а в т о р а » ч а с т о и с п о л ь з у ю т с я к а к с и н о н и м ы . 39

А л л е г о р и я — и н о с к а з а н и е ; в и с к у с с т в е — р а з в е р н у т о е у п о д о б л е н и е , п о д р о б н о с т и к о т о р о г о с к л а д ы в а ю т с я в с и с т е м у н а м е к о в ; п р и ч е м п р я м о й с м ы с л и з о б р а ж е н и я н е т е р я е т с я , н о д о п о л н я е т с я в о з м о ж н о с т ь ю е г о п е р е н о с н о г о и с т о л к о в а н и я . А н т и т е з а ( г р е ч . п р о т и в о п о л о ж н о е ) — с т и л и с т и ч е с к а я ф и г у р а , с о с т о я щ а я в с о п о с т а в л е н и и р е з к о о т л и ч н ы х п о с м ы с л у с л о в или с л о в е с н ы х г р у п п , н а п р . ; « В е л и к и й ч е л о в е к н а м а л ы е д е л а » ( Д а л ь ) ; а н т и т е з а х а р а к т е р н а д л я п о э т и ч е с к о й р е ч и . А п о г е й ( г р е ч . у д а л е н н ы й о т З е м л и ) — 1 ) а с т р . т о ч к а л у н н о й о р б и т ы и л и о р б и т ы и с к у с с т в е н н о г о с п у т н и к а З е м л и , н а и б о л е е у д а л е н н а я о т ц е н т р а З е м л и ; 2 ) в ы с ш а я т о ч к а р а з в и т и я ч е г о - л ; в е р ш и н а , р а с ц в е т . Б у ф ф о н а д а — 1 ) а к т е р с к а я и г р а , п о с т р о е н н а я н а и с п о л ь з о в а н и и п о д ч е р к н у т о к о м и ч е с к и х , ш у т о в с к и х п р и е м о в ; 2 ) ш у т о в с т в о , п о я с н и ч а н ь е . В н у т р е н н и й м о н о л о г — р а з в е р н у т о е в ы с к а з ы в а н и е г е р о я , о б р а щ е н н о е к с а м о м у с е б е ( м о н о л о г « п р о с е б я » ) и о т р а ж а ю щ е е п е р е ж и в а н и е , д в и ж е н и е м ы с л и , д и н а м и к у в н у т р е н н н е й ж и з н и . В н у т р е н н и й м о н о л о г в д р а м а т у р г и ч е с к о м п р о и з в е д е н и и п р е д с т а в л я е т с о б о й « о з в у ч е н н у ю » в н у т р е н н ю ю р е ч ь о с т а в ш е г о с я н а е д и н е с с о б о й п е р с о н а ж а . Г е р о й л и т е р а т у р н ы й — д е й с т в у ю щ е е л и ц о в х у д о ж е с т в е н н о м п р о и з в е д е н и и , о б л а д а ю щ е е о п р е д е л е н н о с т ь ю х а р а к т е р а , и н д и в и д у а л ь н ы м и н т е л л е к т у а л ь н ы м и э м о ц и о н а л ь н ы м м и р о м . Л и т е р а т у р н ы й г е р о й н а д е л е н б и о г р а ф и е й ( б о л е е и л и м е н е е п о д р о б н о й ) , о п р е д е л е н н ы м и п о р т р е т н ы м и ч е р т а м и и п p e д c т a в л е н в с и с т е м е о т н о ш е н и й с д р у г и м и д е й с т в у ю щ и м и л и ц а м и и м и р о м в ц e л о м ; о н н е о т д е л и м о т т о г о у с л о в н о г о м и р а , в к о т о р ы й п о м е щ е н а в т о р о м ; о н н е м о ж е т « ж и т ь » в х у д о ж е с т в е н н о м м и р е д р у г о г о 40

п и с а т е л я . Г и п е р б о л а — с т и л и с т и ч е с к а я ф и г у р а , с о с т о я щ а я в о б р а з н о м п р е у в е л и ч е н и и , н а п р . , « н а м е т а л и с т о г в ы ш е т у ч и » и л и « в и н о л и л о с ь р е к о й » ( К р ы л о в ) . Гротеск ( ф р . п р и ч у д л и в ы й , з а т е й л и в ы й ) — и з о б р а ж е н и е л ю д е й и л и п р е д м е т о в в ф а н т а с т и ч е с к и п р е у в е л и ч е н н о м , у р о д л и в о - к о м и ч е с к о м в и д е в и з о б р а з и т е л ь н о м и с к у с с т в е , т е а т р е , л и т е р а т у р е . В о с н о в е г р о т е с к а г и п е р б о л а ; у с т о й ч и в ы е ч е р т ы г р о т е с к н о г о о б р а з а — а л о г и ч н о с т ь , п о д ч е р к н у т а я п а р а д о к с а л ь н о с т ь , д е м о н с т р а т и в н а я у с л о в н о с т ь . Диалог — 1 ) р а з г о в о р м е ж д у д в у м я и л и н е с к о л ь к и м и л и ц а м и ; 2 ) у с т . л и т е р а т у р н о е п р о и з в е д е н и е , н а п и с а н н о е в ф о р м е б е с е д ы . Ж а н р ( ф р . р о д , в и д ) — и с т о р и ч е с к и с л о ж и в ш а я с я , у с т о й ч и в а я р а з н о в и д н о с т ь х у д о ж е с т в е н н о г о п р о и з в е д е н и я ; н а п р . , ж и в о п и с и — п о р т р е т , п е й з а ж и д р . ; в м у з ы к е — с и м ф о н и я , к а н т а т а , п е с н я и д р . ; в л и т е р а т у р е — р о м а н , п о э м а и д р . З а в я з к а — э л е м е н т с ю ж е т а , с о б ы т и е , я в л я ю щ е е с я н а ч а л о м к о н ф л и к т а ( с м . ) и о т п р а в н о й т о ч к о й в р а з в и т и и д е й с т в и я . К о м п о з и ц и я ( л а т . с о ч и н е н и е , с о с т а в л е н и е ) — в л и т е р а т у р е и и с к у с с т в е — к о н к р е т н о е п о с т р о е н и е , в н у т р е н н я я с т р у к т у р а п р о и з в е д е н и я , п о д б о р , г р у п п и р о в к а и п о с л е д о в а т е л ь н о с т ь и з о б р а з и т е л ь н ы х п р и е м о в , о р г а н и з у ю щ и х и д е й н о - х у д о ж е с т в е н н о е ц е л о е . К о м п р о м и с с — с о г л а ш е н и е , д о с т и г н у т о е п у т е м в з а и м н ы х у с т у п о к . К о н ф л и к т ( л а т . с т о л к н о в е н и е ) — с т о л к н о в е н и е п р о т и в о п о л о ж н ы х в з г л я д о в , и н т е р е с о в , п р о т и в о р е ч и е , п р о т и в о б о р с т в о м е ж д у д е й с т в у ю ш и м и л и ц а м и л и т е р а т у р н о г о п р о и з в е д е н и я . К о н ф л и к т я в л я е т с я о с н о в о й с ю ж е т а : с о б ы т и я 41

п р и в о д я т с я в д в и ж е н и е б л а г о д а р я к о н ф л и к т у , а о с н о в н ы е э л е м е н т ы с ю ж е т а в ы д е л я ю т с я в з а в и с и м о с т и о т с т а д и и р а з в и т и я к о н ф л и к т а . К у л ь м и н а ц и я ( л а т , в е р ш и н а ) — в л и т е р а т у р е и и с к у с с т в е — о т в е т с т в е н н ы й м о м е н т в р а з в и т и и д е й с т в и я , п р е д р е п д а ю щ и й р а з в я з к у ; т о ч к а , м о м е н т н а и в ы с ш е г о п о д ъ е м а , н а п р я ж е н и я в р а з в и т и и ч е г о - л . Л е й т м о т и в ( н е м . б у к в . в е д у щ и й м о т и в ) — р у к о в о д я щ а я , о с н о в н а я м ы с л ь , н е о д н о к р а т н о п о в т о р я е м а я и п о д ч е р к и в а е м а я ; о п р е д е л я ю щ и й м о т и в д е я т е л ь н о с т и , п о в е д е н и я и т . п . М е т а ф о р а ( г р е ч . п е р е н о с ) — в и д т р о п а ( с м . ) : о б о р о т р е ч и , з а к л ю ч а ю щ и й с к р ы т о е у п о д о б л е н и е , о б р а з н о е с б л и ж е н и е с л о в н а б а з е и х п е р е н о с н о г о з н а ч е н и я , н а п р . : « Н а н и т и п р а з д н о г о в е с е л ь я Н и з а л о н х и т р о ю р у к о й П р о з р а ч н о й л е с т и o ж e p e л ь я И ч е т к и м у д р о с т и з л а т о й » ( П у ш к и н ) . М е т о д ( г р е ч . п у т ь и с с л е д о в а н и я ) — о б щ а я с и с т е м а п р и н ц и п о в т в о р ч е с к о г о п р е о б р а з о в а н и я , п е р е с о з д а н и я д е й с т в и т е л ь н о с т и в х у д о ж е с т в е н н о м п р о и з в е д е н и и , о б ь е д и н я ю щ а я п и с а т е л е й о д н о г о н а п р а в л е н и я или т е ч е н и я . М о н о л о г — 1 ) р е ч ь д е й с т в у ю щ е г о л и ц а , г л . о б р . в д р а м а т и ч е с к о м п р о и з в е д е н и и , в ы к л ю ч е н н а я и з р а з г о в о р н о г о о б щ е н и я п е р с о н а ж е й и н е п р е д п о л а г а ю щ а я н е п о с р е д с т в е н н о г о о т к л и к а , в о т л и ч и е о т д и а л о г а ; 2 ) р е ч ь н а е д и н е с с а м и м с о б о ю . П е й з а ж ( ф р . м е с т н о с т ь , с т р а н а ) — 1 ) р е а л ь н ы й в и д к а к о й - л . м е с т н о с т и ; 2 ) в и с к у с с т в е — и з о б р а ж е н и е п р и р о д ы , н а п р , к а р т и н а , р и с у н о к в ж и в о п и с и . П е р с о н а ж ( л а т . л и ч н о с т ь , л и ц о ) — действующее л и ц о в х у д о ж е с т в е н н о м п р о и з в е д е н и и . Т е р м и н с и н о н и м и ч е н п о н я т и ю г е р о й л и т е р а т у р н ы й . В п р а к т и к е п о н я т и е « п е р с о н а ж » чаще в с е г о используют п о о т н о ш е н и ю к в т о р о с т е п е н н ы м д е й с т в у ю щ и м л и ц а м , 42

с у щ е с т в е н н о н е в л ияющим н а х о д с о б ы т и й и х а р а к т е р к о н ф л и к т а . П е с с и м и з м ( л а т . н а и х у д ш и й ) — м и р о о щ у щ е н и е , п р о н и к н у т о е у н ы н и е м , б е з н а д е ж н о с т ь ю , н е в е р и е м в л у ч ш е е б у д у щ е е ; с к л о н н о с т ь в о в с е м в и д е т ь т о л ь к о п л о х о е . Повесть— эпический прозаический жанр, для которого характерны д о с т а т о ч н о р а з в е р н у т ы й с о б ы т и й н ы й р я д , п р е д с т а в л я ю щ и й в д е й с т в и и н е с к о л ь к о п е р с о н а ж е й , р а з в и т и е д е й с т в и я н а б о л е е и л и м е н е е з н а ч и т е л ь н о м о т р е з к е в р е м е н и , п о з в о л я ю щ е м в о с с о з д а т ь п с и х о л о г и ч е с к и й м и р г е р о я . Ж а н р о в о е с в о е о б р а з и е п о в е с т и о п р е д е л я е т с я ч а щ е в с е г о н а г р а н и ц а х р а с с к а з а и р о м а н а : в п о в е с т и б о л ш е д е й с т в у ю щ и х л и ц , ч е м в р а с с к а з е , н о м е н ь ш е , ч е м в р о м а н е , р а з в и т и е ; д е й с т в и я в п о в е с т и с л ю ж н е е , ч е м в р а с с к а з е , н о д е й с т в и е в м е н ь ш е й с т е п е н и p a з в е р н у т о , ч е м в р о м а н е , и т . п . Р о м а н т и з м - 1 ) н а п р а в л е н и е в е в р о п е й с к о м и с к у с с т в е п е р в о й п о л о в и н ы X I X в . , я в и в ш е е с я в ы р а ж е н и е м н е у д о в л е т в о р е н н о с т и р е з у л ь т а т а м и ф р а н ц у з с к о й б у р ж у а з н о й р е в о л ю ц и и ; р о м а н т и з м в ы д в и г а е т н а п е р в ы й п л а н и н д и в и д у а л ь н о с т ь , н а д е л я я е е и д е а л ь н ы м и у с т р е м л е н и я м и ; и с к у с с т в у р о м а н т и з м а свойственны и с к л ю ч и т е л н с о т ь г е р о е в , с т р а с т е й и к о н т р а с т н ы х с и т у а ц и й , н а п р я ж е н н о с т ь с ю ж е т а , к р а с о ч н о с т ь о п и с а н и й и х а р а к т е р и с т и к ; т и п и ч н ы е п р е д с т а в и т е л и р о м а н т и з м а — Б а й р о н и К о л ь р и д ж в А н г л и и , Г ю г о и Г о т ь е в о Ф р а н ц и и , Г о ф м а н , Г е й н е и Н о в а л и с в Г е р м а н и и ; в Р о с с и и — Ж у к о в с к и й , р а н н и й П у ш к и н , О д о е в с к и й ; 2 ) м и р о о щ у щ е н и е , к о т о р о м у 43

O'xshashlar

Творчество И.А.Гончарова в школьном изучении

Типология образа слуги в русской литературе XIX века

Повести Ф.М. Достоевского 1840-х гг. В оценке А.В. Дружинина

Классификация и концепция современного урока литературы

Самопожертвования в романе М. А. Булгакова «Белая гвардия»