Юрий Васильевич Буйда. Химич - Rus tili va adabiyoti - Slaydlar

Юрий Васильевич Буйда. Химич

Yuklangan vaqt:

11.11.2019

Ko'chirishlar soni:

0

Hajmi:

957 KB

Ko'chirib olish

Нравственные проблемы в современной литературе на примере рассказа Ю. Буйды.

Юрий Васильевич Буйда Юрий Васильевич Буйда — русский писатель. Родился в 1954 году в поселке Знаменск Калининградской области в семье служащих. Окончил Калининградский университет в 1982 году. Работал журналистом. C 1991 года проживает в Москве, и с этого же года публикуется как прозаик. Дебют состоялся в 1991 году.

Буйда – это не псевдоним, это фамилия. Проза Буйды свободна. Он создаёт мир, где герои бедны, убоги, но у них есть сила духа. Он автор романа «Дон Домино» и книги «Прусская невеста» (1998), отмеченной малой премией им. Аполлона Григорьева. Буйда был лауреатом журналов «Октябрь» (1992) и «Знамя» (1995, 1996).

Название произведения достаточно банально, но эта банальность оправдана: так как «Рассказы о любви» заключают в себе три рассказа («Химич», «Через ФЭ», «Одноногая жизнь одноногого мужчины»), каждый из которых имеет свой сюжет, то общий заголовок не должен быть перегружен семантикой. Его произведения переведены на немецкий, польский, финский, французский, японский языки. В настоящее время он работает редактором издательского дома «Коммерсантъ».

К герою рассказа «Одноногая жизнь одноногого мужчины» И.А. Соломенцеву судьба также оказалась неблагосклонна: родившись с одной ногой «общего размера», он был подброшен на порог детдома вместе с парой металлических ботинок, в которых, как он был убежден уже будучи взрослым, Будучи честным там, где его честность казалась лишней, будучи нужным там, где, казалось, не нужен, он жил какой-то своей загадочной жизнью, прыгая на одной ноге по улицам города, охраняя его, как те рыцари, от зла. В конце рассказа мы находим Соломцева лежащим при смерти в той же больнице, где он очутился впервые, привезенный с помойки. Врач Шеберстов отказывается давать какие-либо объяснения тому, что происходит с Соломенцевым. Он лишь делится своими соображениями с Машкой: «Может быть, у него вырастет вторая нога…». «Одноногая жизнь одноногого мужчины» рыцари прошлых веков охраняли города от нечистой силы. Машка Геббельс, работающая кастеляншей в больнице, женщина, с которой Соломенцев в дальнейшем связал свою жизнь, взяла его к себе домой с больничной койки.

Будучи честным там, где его честность казалась лишней, будучи нужным там, где, казалось, не нужен, он жил какой-то своей загадочной жизнью, прыгая на одной ноге по улицам города, охраняя его, как те рыцари, от зла. В конце рассказа мы находим Соломцева лежащим при смерти в той же больнице, где он очутился впервые, привезенный с помойки. Врач Шеберстов отказывается давать какие-либо объяснения тому, что происходит с Соломенцевым. Он лишь делится своими соображениями с Машкой: «Может быть, у него вырастет вторая нога…». Несмотря на некоторую неопределенность в судьбе главного героя, в конце рассказа звучат оптимистические нотки: Маша полна желаний родить ребенка от своего любимого человека. Она настолько непоколебима в своем решении быть счастливой, что судьбе просто ничего не остается, как дать ей это счастье.

“ Химич ” Сергея Сергеевича Химича все считали очень нерешительным человеком, а некоторые вдобавок – человеком в футляре, вроде учителя Беликова из чеховского рассказа. Он едва- едва вытянул первый год в качестве штатного преподавателя химии, и в конце концов директор школы предложил ему прекратить мучить себя и учеников и перейти в лаборанты. Нисколько не обидевшись, но даже с радостью Сергей Сергеевич согласился и новый учебный год начал в примыкавшей к кабинету химии узкой комнате, уставленной шкафами, стеллажами и столиками, колбами, штативами и горелками. А учительское место заняла юная красавица гречанка Азалия Харитоновна Керасиди, в которую все сразу влюбились и между собой стали называть просто Ази.

Гибкая, тоненькая, подвижная, смуглая, с изогнутыми, как ятаганы, темными бровями и темно-зелеными блестящими глазами, она отлично справлялась с учительскими обязанностями, заставив всех тотчас забыть об этом увальне и недотепе Химиче, который прославился медлительностью, нерешительностью, какой-то вязкостью, если даже речь шла о самых заурядных бытовых проблемках. Прежде чем ответить на вопрос, сколько будет дважды два, он и то держал паузу, задумчиво мычал и только после этого очень неуверенным тоном выдавливал из себя: "Пять". Из дома в школу он в любое время года ходил одним и тем же однажды выбранным путем, хотя значительная часть его была ужасно неудобна:глинистая тропинка между оградами огородов и довольно глубоким оврагом, тянувшимся параллельно железнодорожной насыпи. Тропинка выводила к переезду, который для Сергея Сергеевича был мучительнейшей преградой на пути к школе. То и дело сверяясь с самодельным расписанием, он ждал, когда же пройдет московский скорый, чтобы, пропустив поток автомобилей, успеть юркнуть через переезд перед самым носом почто-во-багажного.

«Через ФЭ» Он входил в Красную столовую, чуть пригнувшись в дверях, – коротышка, метр с кепкой, и останавливался в величественной позе. Суконная фуражка с околышем цвета хаки, застегнутый на все пуговицы френч, высокие кожаные сапоги. Заложив руку за борт френча, горбун приветствовал публику низким голосом: – Здравствуйте, товарищи! Но никому почему-то не хотелось отвечать традиционным: «Здоровее видали!» – или: «Здорово, начальник!» Кто-то что-то бурчал, но большинство делало вид, что ничего не произошло. Не располагала к шуткам ни сталинская внешность горбуна, ни род его занятий: он служил санитаром в морге. Положив фуражку на полочку возле печки, коротышка направлялся в угол, к столику под сводчатым окном. Тщательно выколотив папиросный мундштук о столешницу, закуривал в ожидании официантки. Зиночка приносила всегда одно и то же: винегрет с селедкой, котлеты с картофельным пюре – «Подливки побольше!» – и кружку пива.

После ужина он выкуривал еще одну папироску и так же величественно удалялся, бросив на прощание: – До свидания, товарищи! – Такому и прозвища не дашь, – заметил однажды Колька Урблюд. – То ли боязно, то ли мамка не велит, то ли черт знает что… – Ладно вам, – ворчала Феня. – Что вы про него знаете? Ничего. Чужая жизнь всегда рыжая. Впрочем, что означало это выражение, буфетчица не объясняла. В городке жила еще горбунья Масенькая, злющая малышка, презиравшая весь род людской, кроме своей собаки Мордашки, и добрая старушка Зачатьева, с удовольствием подставлявшая свою «горбушку» любому желающему потрогать – на счастье. Никому и в голову не приходило коснуться горба санитара. Он был ни добр, ни зол, но и сказать, что он был никакой, тоже нельзя. Просто – сам. Рыжий. Хоть и бритый наголо. Звали его Иваном Ивановичем Голубефым – так записали в документах при приеме в детдом мальчика, который года два вообще не говорил, а потом только отвечал на вопросы, да и то односложно.

« Нравоучительность и волеречивость в сочетании с натурализмом и ненормативной лексикой, - не всякому придутся по вкусу. Но то, что Буйда создал новую живую реальность, то, что она интригует и понуждает читателя в нее погрузиться, даже вроде бы и против воли, это очевидно» Анна Лапина

Юрий Васильевич Буйда «Всё больше ангелов» О чём рассказ До чтения После чтения Ассоциации со словом «ангел»

Закончите предложение «Прочитав рассказ Ю.Буйды «Все больше ангелов », я задумался…» или Напишите сочинение-рассуждение по тексту

O'xshashlar

Николай Васильевич Гоголь

Высказывание о русском языке поэтов и писателей

Сергей Александрович Есенин

Кураш - наша гордость

Идея национальной независимости